Наконец-то он едет домой.
За неделю, проведенную в разлуке с Лиззи, он успел истосковаться по ней. Уже одиннадцать лет она жила в доме, который тринадцать лет назад, еще будучи самодовольным столичным юнцом, он купил для любовницы, рассчитывая навещать ее долгие годы. Увы, эта связь просуществовала всего один год. Его горячие клятвы очень скоро поросли быльем.
В багаже он вез подарки для Лиззи – веер из перьев и флакончик духов, зная, что эти вещицы приведут ее в восторг. Он никогда не отказывал себе в удовольствии привозить ей подарки, чтобы лишний раз увидеть ее сияющую улыбку.
Если бы Джозеф не предложил доставить в Лондон мисс Мартин и двух ее учениц, он поддался бы искушению проделать длинный путь всего за один день. Но о своем предложении он не жалел. Эта любезность не стоила ему почти ничего, кроме разве что лишнего дня, проведенного в дороге. На всякий случай он отправился в путь верхом, действуя в своих же интересах. Длинная поездка в тесной карете со школьной учительницей и двумя ученицами – нешуточное испытание даже для его стальных нервов. Не говоря уже о нервах его попутчиц.
Два дня назад у него сложилось впечатление, что у мисс Мартин он вызвал острую неприязнь, но чем – он не мог даже вообразить. Как правило, он нравился женщинам, возможно, потому, что и они ему нравились. Но мисс Мартин едва сдерживала раздражение еще до того, как он попросил показать ему школу – только потому, что всерьез заинтересовался этим учреждением.
Экипаж и всадник спустились по склону холма к реке, некоторое время двигались вдоль нее, переправились через мост Пултни-Бридж и поспешили к школе.
Вспоминая знакомство с мисс Мартин, Джозеф невольно усмехнулся. Она оказалась зауряднейшей классной дамой и старой девой в одном лице, простое и практичное голубовато-серое платье скрывало ее фигуру от шеи до пят, несмотря на июньскую жару. Правда, каштановые волосы, безжалостно стянутые в узел на затылке, растрепались, словно от тяжелой работы, – должно быть, мисс Мартин и вправду приходилось нелегко. Она не была высока ростом или чрезмерно худа, но безупречно прямая спина создавала впечатление и внушительного роста, и худобы. Умолкая, она плотно сжимала губы, в ее серых глазах светился ум.
Джозеф испытал насмешливое удивление, вспомнив, что об этой женщине Сюзанна отзывалась с неподдельной теплотой и восторгом, как о своей лучшей подруге. Невозможно было представить себе, чтобы миниатюрная, жизнерадостная и прелестная виконтесса преподавала в этой школе. Но какой бы сухой и строгой ни показалась ему директриса, она наверняка знала толк в своем деле: ученицы и учительницы выглядели всем довольными, Джозефу пришлась по душе атмосфера школы. В отличие от многих учебных заведений гнетущей она не была.