– Да. – Саттон с трудом подавил зевок, а Шо уже крепко спал. – Что ж, завтра мы узнаем конец этой сказки.
Диллон улыбнулся и прикрыл дверь, желая братьям добрых снов. Хотя было довольно поздно, спать ему совсем не хотелось. Задержавшись у камина, он принялся раздумывать о людях, с которыми ему придется иметь дело.
Всю свою жизнь он люто ненавидел все английское. Он притронулся пальцем к тонкому шраму, что тянулся от виска до подбородка. Эта ненависть согревала ему кровь холодными зимами, превратив его в одного из самых неустрашимых воинов во всей Шотландии.
А теперь судьба распорядилась иначе: именно ему поручено вести мирные переговоры. Сначала весть об этом заставила его почувствовать себя так, словно в горле его застрял камень. Но потом, призвав на помощь свой разум, он сумел проглотить эту горечь, скрыв ее в глубине души, и даже смирился с ней. Мир. Пусть жажда отомстить за убийство отца, матери и всего клана все еще жжет его сердце, он все же попытается ради своих младших братьев и сестры, ради всех еще не родившихся поколений клана Кэмпбеллов заставить голос ненависти умолкнуть.
Утром мы узнаем конец этой сказки. Если англичане настроены действовать по справедливости, он поступит так же.
Чувствуя смутное беспокойство, Диллон набросил на плечи плащ и вышел из комнаты. Прогулка по саду – вот что поможет ему остудить разгоряченную голову и уснуть.
Леонора сидела на каменной скамье, прислушиваясь к звукам ночи. Слышно было, как жужжали и гудели насекомые. Вскрикнула какая-то ночная птица, скользнувшая темной тенью.
Подняв взор к звездам, она почувствовала, тоску: как обычно в трудные минуты, ей не хватало матери. Уж эта добрая женщина, верно, знала бы, что сказать, приветствуя незнакомцев так, чтобы они почувствовали себя долгожданными гостями. Она могла бы дать мудрый совет мужу, который все расхаживает и расхаживает в своей комнате – Леонора слышала шаги отца перед тем, как незаметно выбралась в сад. Девушка покусала губы. Мама бы непременно знала, как сгладить напряжение между гостями, враждебно настроенными друг к другу. И, что важнее всего: она непременно сумела бы развеять страхи своей дочери.
Страх. Да. Страх – и что-то еще. Что-то в этом дикаре, Диллоне Кэмпбелле, беспокоит ее. Но что? Даже в Вестминстере, где Леоноре не раз приходилось сталкиваться и с членами королевской семьи, и со знатными дворянами и даже пикироваться с ними, ей еще никогда не бывало так не по себе. По крайней мере, при дворе всех выручал этикет. Но здесь, в обществе этого горца, она не представляла, чем руководствоваться.