Добравшись до берега и напившись, он долго сидел, не двигаясь и слушая, как звенит вода. Вода здесь синяя, камни серые. Небо зелёное по утрам и фиолетовое в сумерках. Ничего здесь нет, кроме воды, воздуха и камней… Простая планета… Совсем простая планета…
И ничего он не сумел им объяснить: ни радость встречи, которой ждал так долго; ни эту горечь разлуки, словно он точно знает, что расставание произошло, и никогда они не узнают, что у ручьёв на Земле растут сосны, шумливые, зелёные, не похожие на каменные муляжи…
Откуда эта странная уверенность, что ничего больше не повторится? Что контакт уже свершился. Что теперь они одни, совсем одни на этой чужой, безразличной планете, среди мёртвых камней, которые рассыпаются в прах?
Он встрепенулся: «Но если камни ведут себя так странно, значит, не всё ещё потеряно?»
Он знал. Совершенно точно знал, что это не так. Что никого больше нет… Где-то в глубинах сознания медленно отступала пелена. Она ещё что-то скрывала, что-то очень важное. Но об этом он ещё успеет подумать позже. Теперь ему некуда торопиться.
Вода плотная и синяя, как в море. Здесь везде одинаковая вода. В ней не растут зелёные усики водорослей, по ней не плывут лепестки цветов… И корабли никогда не опускаются на эту планету. Нечего им здесь делать. Дорога в одну сторону. Дорога без права на возвращение. С той минуты, когда они с Физиком увидели каменные деревья, Райков поверил, что им сумеют помочь, надеялся и ждал.
Теперь ждать больше нечего, потому что те, кто вступил с ним в контакт, ушли, ушли так, что он знает об этом.
Одного не знал Практикант: не знал, что, прежде чем уйти, они сделали для них всё, что могли, всё, что от них зависело. Сделали больше, чем мог он предполагать в самых смелых мечтах: что из четверых они выбрали лишь одного и ему передали свой дар; что этот единственный из десяти миллиардов людей сидит сейчас на берегу ручья и грустит о далёкой планете, на которой растут зелёные, живые деревья. О планете, которую он любил так сильно, что покинул её ради звёзд.
Ничего этого он не знал и о звёздах не вспоминал. Он думал о том, что ботинки совсем изорвались за эти дни. Починить их не удастся, пока он не найдёт Физика и они не вернутся в лагерь. Он старался не признаваться себе в том, что возвращаться, скорее всего, придётся одному.
Вода освежила его и успокоила. Немного кружилась голова. Практикант растёр неподатливые, упругие капли в ладонях, смочил виски и стал решать, что теперь делать дальше.
Стиснув зубы, медленно поднялся. Не было смысла возвращаться к валуну. Прежде всего следовало спуститься ниже по ручью к тому месту, где Физик набирал воду. Один раз он уже прошёл весь его путь, но сейчас нужно было сделать это ещё раз, внимательно осматривая каждую выбоину в камне, каждую царапину. Человек не может исчезнуть совершенно бесследно.