Но в комнате и вправду никого не было. Мик стоял у разбитого окна, глядя куда то вдаль.
– Что?
Не говоря ни слова, Мик показал рукой в глубину комнаты. Я сделал несколько шагов и, потрясенный до глубины души остановился.
Это была детская комната. Обычная детская комната, принадлежавшая мальчишке лет десяти-двенадцати, подростку. Плакаты с какими-то артистами на стенах, в углу – бейсбольная бита, на стене – фотография светловолосого мальчишки в бейсбольной форме и с бейсбольной перчаткой. Шкаф, в котором застыли модели самолетов второй мировой войны – много, не меньше тридцати.
И кроватка – небольшая, на которой взрослый человек не поместится. Кроватка хозяина этой комнатки. И белое постельное белье на ней, пропитанное кровью….
– Что же здесь произошло? Что за хреновина здесь происходит? – по спине медленно ползли капли пота. Ледяные, несмотря на жару…
– Не имею ни малейшего представления – мрачно ответил Мик – пойдем, спросим…
– В доме чисто?
– На втором этаже никого…
Спустились вниз. Лана сидела на диване посреди разгромленной комнаты, смотря на какую-то точку на стене. Лучше бы еще поплакала, чем так.
– Иди, брось в машину! – я отдал Микки трофейную винтовку, сам сел напротив Ланы, поймал ее взгляд…
– Как ты?
Задал вопрос и тут же понял что вопрос – идиотский, глупее и придумать нельзя. Как ты? Вообще то меня только что изнасиловали и непонятно что сделали с моей семьей, а так все нормально, спасибо…
– Лана, я хочу с тобой поговорить. Посмотри на меня. Что они сделали? Там наверху комната, в ней кровь. Где твои родственники?
– Там… – она махнула рукой куда-то в сторону – они все… там…
– Где там? На улице? В сарае?
Девушка не ответила. Было понятно, что разговаривать с ней сейчас бесполезно – что со стеной.
Вышел на улицу, посмотрел в ту сторону, куда указала Лана. Два больших сарая, один кажется для лошадей, с огороженным выгоном. Второй – возможно для техники или чего-то в этом роде…
– Прикрой! – я махнул рукой в сторону сараев. Вряд ли там кто-то есть, но береженого Бог бережет…
В первом сарае ничего не было – только темные пустые стойла, тюки терпко пахнущего прессованного сена и тишина. Подходя ко второму, я почувствовал запах. Тот самый, противный, сладковатый запах разложения. Осторожно приоткрыл дверь – и тут же ее захлопнул. Привалился к стене…
– Что там?
– Лучше на это не смотреть. Пошли к машине…
У машины открыл бутылку виски, хлебнул прямо из горла – защемило, заслезились глаза, загорелся пищевод. Отхлебнул еще немного, передал Мику, тот тоже сделал солидный глоток…