– всполошился Фрэнк и, наклонившись, принялся ласково поглаживать ее лодыжку, изо всех сил стараясь не дать брюху вывалиться из белого двубортного смокинга.
– It's nothing, Фрэнк, ничего страшного, – не снимая с лица улыбки, откликнулась Грета.
Какого хрена эта потаскуха все время лыбится, злился Фрэнк, пока фотографы слепили их светом вспышек.
Впрочем, никто не стал бы отрицать, что у Греты хватало причин улыбаться. Во-первых, все эти фотовспышки означали fame and money,[49]а во-вторых… Во-вторых, даже fame and money не занимали сейчас ее так, как другая мысль. Этим утром, приглашая на вечеринку, Фрэнк ласково погладил ее по щеке. Неужели Фрэнк… Нет, быть того не может… Неужели он в меня влюбился?…
Фрэнк почувствовал, как рука Греты сжала его руку. Какого хрена, что на тебя нашло, дура? Но Фрэнк улыбнулся ей в ответ и еще раз легонько сдавил ее ладонь – приходилось сохранять хорошую мину при плохой игре.
У Греты блестели глаза. В ее головке вихрем пронеслась мысль, по меньшей мере раз в жизни осенявшая всех на свете Грет. А чего я хочу на самом деле? Такой жизни, как у Камерон и Шарлиз? Виллу в Беверли-Хиллз и аттик на Пятой авеню? Или с меня довольно, чтобы этот коротышка отвез меня в загородный коттедж и я смотрела бы из окна кухни, как он рубит дрова? А когда я сделаюсь беременна, он будет гладить мой огромный живот?
Нет в мире ничего легче, чем заставить такую женщину, как Грета, да и любую другую, поверить, что она любима, – эту банальную истину наизусть знают все соблазнители и сутенеры.
Они подошли к входу в отель, откуда им навстречу с озабоченным видом спешил Чеккароли.
– Фрэнк, я продумал, как рассадить гостей…
– Чеккаро, я уверен, что ты все придумал отлично, – поспешил успокоить его Фрэнк. – Куда ты посадил Грету, справа или слева от меня?
Чеккароли занимался организацией всевозможных приемов уже много лет, но, несмотря на это, слабо разбирался в тонкостях этикета. Грету он планировал усадить рядом с известным критиком, напротив Фрэнка.
– Разумеется, Фрэнк, Грета сидит справа от тебя, – не растерялся он.
В ресторане на шестом этаже отеля Фрэнку пришлось пожимать сотни потных рук. Один болван сменял другого, пока какой-то тип в блестящем голубом галстуке, с крашенными под седину волосами и рожей прохиндея не вцепился в него мертвой хваткой. Изумительный отель, ах, какой вид, площадь Испании, Пантеон, купол, Эйзенхауэр, английская королева…
– Thank you, но я уже все знаю про «Хасслер», – наконец нашелся Фрэнк. – Лет десять назад мне рассказывал о нем мой друг Джон Готи, который провел здесь two weeks.