Конечно! Она и без того приняла слишком большую дозу командора, что в будущем могло оказаться фатальным — и так уже начинает страдать от скудоумия в его присутствии.
— Можете не отвечать, Эшли, — великодушно разрешил он, когда молчание стало просто-напросто неприличным. Карен заметила мелькнувшую в его взгляде усмешку и поспешила отвести глаза. Когда командор улыбался искренне — хотя бы глазами — смотреть на него становилось… трудно. Потому что смотреть хотелось.
— Я говорил с Гарти.
Карен поддержала беседу вежливым "м-м-м?".
— Он сказал вам о нашей — моей — версии.
Карен прошла еще несколько шагов, прежде чем спросить:
— Вы самом деле думали, что Сандерс совершил самоубийство из-за меня?
Она почувствовала, что Холт смотрит на нее, но не отрывала глаз от плит набережной. Первая, вторая, третья… На пятой командор сказал:
— Я уже говорил — это одна из версий, которую мы обязаны отработать. Насколько я знаю, в тот момент у него не было других серьезных увлечений.
Как на грех, набережная была словно вылизана — ни камешка, ни даже соринки. Она бы с удовольствием что-нибудь пнула.
…или кого-нибудь…
— Итак, теперь эта версия отработана?
Пауза.
— Я полагаю, да.
— Я уже не обвиняемая?
Холт едва заметно поморщился.
— Не подменяйте понятий, Эшли! Никто вас ни в чем не обвинял!
— Извините, командор, но могу я услышать вердикт?
— Если бы у нас не появились новые данные, я бы продолжал держать эту версию про запас.
Карен резко остановилась, с изумлением воззрившись на него
— Гос-споди Иисусе!
— Вы верующая, Эшли? — неожиданно заинтересовался Холт.
Она едва не отмахнулась.
— Командор! Прошу прощения, но вместо того, чтобы тратить на все это дерь… еще раз простите… ваши драгоценные интеллектуальные и временные ресурсы, следовало для начала просто хорошенько приглядеться ко мне!
— Что я и сделал.
— И?
— И это не дало мне возможности сразу отказаться от выдвинутой версии.
Карен потеряла дар речи. Командор спокойно смотрел на нее.
— Вы умны, хладнокровны, обладаете сильной волей и целеустремленностью. При желании — очень сексуальны и обаятельны. Думаю, все это вкупе не могло не произвести большого впечатления на молодого человека. Вряд ли в прежней его… мирной жизни ему встречались такие женщины.
Он некоторое время наслаждался ее ошеломленным видом. Потом заметил:
— Учтите, Эшли, это — не комплимент. Это констатация фактов.
Карен закрыла рот.
— И, чтобы вас успокоить еще больше — у меня были про запас и другие версии.
— Наркотики и прочие прелести? — еле выговорила она. Успокоить — или сбить с нее спесь, в которую могла ввергнуть его неожиданная характеристика? И когда это в присутствии командора могли проявиться ее дьявольская сексуальность и привлекательность?