Он вернулся к вину. Пригубил немного, закусил шоколадкой, затем нажал кнопку на пульте от плазменной панели. Ах, как он любит такие часы! Ты не участвуешь в постановке — точнее, не торчишь на сцене, делая вид, что обладаешь Истиной, — но дергаешь за нужные ниточки, поворачиваешь прожекторы, как считаешь нужным, дирижируешь музыкантами в оркестровой яме… Ты везде и нигде, и поймать тебя за полу пиджака и спросить за художественный уровень спектакля невозможно, потому что твоей фамилии нет даже в программке. Ах, какая прелесть!
Где-то там, на Тополиной улице и в районе Черной Сопки, зарождался Смерч, а профессор Саакян нашел на пульте канал «Animal Planet» и увлеченно смотрел, как размножаются приматы.
Смерч нельзя было увидеть целиком. Он не был похож на московскую воронку Светланы, которую пытался укротить Гоша Куценко, — все было гораздо прозаичнее, хотя и не менее жутко. Невидимый смерч закручивался вокруг людей, проживавших в доме номер тринадцать по Тополиной улице. Эти люди, возможно, раньше никогда не пересекались между собой, но теперь многих из них закручивало в едином вихре, больно сталкивая лбами.
Семенов выбыл из игры. Он ехал в чужой машине все дальше и дальше от своего дома, ехал не знал куда и не по собственной воле. Похоже, он уже окончательно сошел с ума, ибо не подавал никаких признаков того, что в состоянии отвечать на вопросы и вообще реагировать на внешние раздражители. Когда Миша грузил его в подъехавшую милицейскую повозку, он лишь моргал и выпячивал губы, переводя взгляд со своих поцарапанных рук на небо и обратно.
— Похоже, парень не в себе, — пояснил Михаил, сдавая тело стражам порядка. — Он пьян и не очень хорошо соображает.
— Где вы его нашли? — последовал вопрос.
— Здесь. Прямо здесь на площади, под памятником. Обоссался и лежал в собственной луже…
— Не знаете, документы при нем?
Михаил пожал плечами:
— Я его не стал обыскивать. Нафиг, еще заразу какую подцепишь… Но из кармана у него вывалилась пачка купюр. Приберите.
— Приберем, приберем, — успокоили милиционеры.
«Не сомневаюсь», — подумал Миша. По его расчетам, той суммы, что он нашел в бумажнике, должно хватить, чтобы Семенова продержали в «обезьяннике» хотя бы до полуночи. А легкий гипноз, затуманивший мужику мозги, рассосется только под утро. Вот башка-то у него затрещит!
Миша не стал сдавать Семенова по делу об убийстве Петра — господи, какая у дяди Пети была фамилия?! — потому что в результате пришлось бы сразу сдать и единственного свидетеля — звезду Черной Сопки Ковырзина Николая Григорьевича. Его сдавать он не хотел — еще рано. Ковырзин нужен