Подсвеченная фарами дорога петляла между проступавшими в темноте высокими горами. Встречавшиеся вдоль нее мелкие и крупные селенья были расцвечены включенной на полную мощность рождественской иллюминацией и, казалось, соревновались между собой в разнообразии выдумок, разноцветных фонариков, многочисленных елочек и фигурок местного Деда Мороза. Все играло, сверкало, искрилось, но находившихся в машине путников это мало радовало.
— …Вот так все и закончилось, — вздохнул Костя, успев за время пути рассказать другу о событиях двух последних недель.
— А ведь я был прав, — вспомнил Дербенев. — Едва в первый раз вас вместе увидел, сразу понял, что вы друг другу пара. Вера все рвалась вас помирить, а я не отпустил. Зря, выходит.
— Если бы да кабы… Ты мне лучше о себе расскажи: до сих пор в голове не укладывается, что вы с Верой разошлись. У Ани чуть шок не случился, когда услышала, — Костя оглянулся на спавшего на заднем сиденье минивэна Олега и, убедившись, что все в порядке, продолжил: — Все пыталась до Веры дозвониться, бесполезно.
— Она не берет трубку, ты же знаешь, — Дербенев задумался. — Сильные люди, как оказалось, не умеют прощать…
— А ты бы сам простил?
— Не знаю… Иногда мне кажется, что я простил бы ей все… Первые полгода надеялся, а точнее, был уверен, что все образуется и она примет меня обратно.
— Странно ты рассуждаешь. Ты же не вещь: выбросил, забрал. Николай сделал долгую паузу и вдруг согласно кивнул головой.
— Ты правильно определил, я без нее неодушевленная вещь. Два месяца назад снял квартиру в доме напротив, приеду ночью, посмотрю на ее окна и только тогда могу заснуть.
— А как же дом?
— Пустой он какой-то, не тянет меня туда… Стройкой в основном Вера занималась, а потому я так и не прикипел к нему душой. Теперь не знаю, что с ним делать: Машке отписать или продать.
— Как ее здоровье?
— Спасибо, все уже хорошо. Отошла… Иногда обедаем вместе, вот тогда и узнаю последние новости. А ведь поначалу она меня тоже видеть не желала.
— Ну, а как… ну…
— Ты о Галине хочешь спросить? — догадался Дербенев. — Ивану год и четыре, последний раз я видел его семь месяцев назад. Говорят, похож на меня. Ребенок, конечно, ни в чем не виноват, но никаких чувств, кроме сугубо отрицательных, оба они у меня не вызывают. Материально я их содержу и достаточно.
— И что, больше ничего не требует?
— Пусть только попробует! — вскипел Дербенев. — Я пол-Киева на ноги поднял, но нашел тех, кто Вере фотографии послал. Им будет о чем сожалеть, поверь мне, пусть только вернутся сюда, сволочи! Представляешь, вложили для достоверности еще и копию медицинской карты Гали, а там в графе — группа крови отца — моя группа! Это ж надо было додуматься, родить без моего согласия! Ведь это насилие над личностью, над моей свободой! Мне жизнь разрушила, себе сломала… Сокровенное желание у нее, видите ли, было — ребенка родить! Вот представь себя на моем месте: неожиданно для себя узнаешь, что кто-то собрался рожать от тебя ребенка? Или того хуже, уже родил?