— Аня, ну что там? — позвонил он, едва сев в машину. — Выходит из наркоза? А как анализ? Через час? Хорошо, мы как раз будем на месте… Как? — Николай посмотрел на напряженно прислушивающегося к разговору друга. — …Заболел? — повторил он вслух очередную неприятную новость. — Хорошо, делай, как знаешь…
— Что еще случилось? — не вытерпел Костя.
— Ребенок Гали заболел. Всю ночь кашлял, сейчас с ним Маша с няней, врача из поликлиники вызвали… Сказала, что я должен обязательно навестить и Галю.
— Она права, — заметил Костя, повернув голову к окну. — Она как всегда, права… Только не надо забывать, что ребенок Гали и твой ребенок. После больницы мы поедем к нему, даже не возражай
— Хорошо, — автоматически согласился Дербенев. — Дурацкое положение…
— Ты сам создал этот клубок и сам должен его распутывать. А не Аня с Машей. — Крылов повернул к нему голову и потянулся в нагрудный карман за телефоном. — Виктора надо предупредить что я в Киеве.
Уставившись взглядом в одну точку на стене, Анна сидела на кушетке в больничном коридоре и ждала Ольгу. Переживая за подругу и за результат исследований, она находилась в крайне удрученном состоянии еще и оттого, что ей пришлось увидеть и услышать в онкологическом диспансере. Женщины лежали в коридорах буквально вповалку: не хватало не только каталок, но и кроватей.
«Господи, и за что же им терпеть еще и такое?» — только подумала Анна, как услышала над ухом хриплый низковатый голос.
— Не расстраивайся, милая, что на роду написано, то и будет. Рядом с ней на кушетку присела женщина в возрасте, выглядевшая для данного заведения весьма необычно: высоко поднятая голова, толстый слой пудры, яркая помада, по-модному заколотые на макушке окрашенные в рыжий цвет волосы. Белые носки и расшитый золотом роскошный халат довершали картину. «То ли у нее крыша поехала, — мелькнуло у Анны, — то ли такая необычайная стойкость духа? Чего здесь только не увидишь!»
— На консультацию к кому пришла? — женщина сразу перешла на «ты».
— У меня подругу утром прооперировали. Жду результата.
— Ясно. Вообще, надо отдать должное этим садистам: отходняк после наркоза почти безболезненный, да и швы «заваривают», замазывают зеленкой и никаких бинтов. Правда, мы, бабы, народ мужественный. Вот смотри, — кивнула она в сторону молодой женщины в кокетливо завязанной на голове косынке и в цветастом шелковом халате. — Артистка, совсем молодая. Лысая после химии, а все руки в браслетах. Ты бы цепляла на себя браслеты в таком состоянии? А о роли в спектакле и о том, чтобы тебе заказали удачный парик? То-то! В нашем отделении одна бизнесвумен купила сразу три бригады врачей, и ей за раз удалили обе груди и «низ», — услышав эти слова, Анна дернулась. — Барышне лет 30, детей нет, и никаких жалоб на судьбу. Надо — значит, надо. Едва от наркоза отошла, и на работу. Ее каждый день водитель забирает на несколько часов…