I jab ber emal, aet, I jab ber ainmon
ion kineo im bitu
kin ailon eo ao melan ie
Eber im jiktok ikerele
kot iban bok hartu jonan an elap ippa
Ao emotlok rounni im ijen ion
ijen ebin joe a eankin
ijen jikin ao emotlok im be rim mad ie
11Анна стояла, выпрямившись, и слушала, пока не стих последний звук. Потом, когда корабль исчез за горизонтом, она подошла к берегу и вошла в воду. Разомкнула пальцы. Черепашка оттолкнулась от ее ладони и исчезла в воде. У нее перед глазами стояло улыбающееся лицо Маттеуса...
Вечером она с чемоданом в руке стояла на песке у пальм, а спустя совсем немного времени самолет уже набирал высоту. Анна достала бутылку и перочинный нож, ловко откупорила бутылку, откинула голову и стала пить прямо из горлышка. Наконец, немного успокоившись, взяла ручку и бумагу.
«Здесь, на высоте, кажется, что ты ближе к Богу. Я должна здесь напиться! Чтобы этого Бога не проклинать. За то, что Он ничего не видит и молчит. Его не было в Дрездене, Его не было в Бельзене и Его не было сегодня утром на Бикини. Его никогда нет. Наверное, Его нет вообще. Я скучаю по Маттеусу, скучаю по Лукасу. Я скучаю по скрипке. По ней особенно. Мне не хватает только тебя. Это огромная разница, Эндрю. Скучать я буду всегда, а не хватать мне будет тебя. Ты плохой, недобрый человек. Ты все уничтожаешь».
Она закрыла ручку и спрятала ее в сумку. Поднесла к губам бутылку. Потом схватила сумку, вынула оттуда блокнот. Перелистывая страницы, вспоминала остров, который обречен исчезнуть с лица земли, перечитывала истории, которые записывала в эти дни. О дружбе, близости, нежности, покое. Перед ней, словно кадры кинохроники, вставали картинки: старая Кетрут, плюющая красной, как кровь, слюной, огромный лангуст в морской пучине, улыбающийся Маттеус, мальчики, «изучающие волны», возвращение Нишмы с рыбалки, переполненная людьми церковь, ненавистный Вайэтт, испуганный Джуда со слезами на глазах, Рейчел с внучкой на руках, девочки, которые заплетают ей косы. Она достала из кожаного футляра фотоаппарат. И стала вскрывать кассеты и выдергивать из них пленку. Все это так и было. Все это она запомнила. Все это они уничтожат. Но она не хочет иметь с этим ничего общего. Это останется в ее памяти. Навсегда. Она выдергивала пленки и бросала их на пол. И вдруг поняла, что очень устала. Пустая бутылка выскользнула из ее рук. Она уснула.
В течение всего путешествия Анна пребывала в полусне, обессиленная и оглушенная алкоголем. Маджуро, Гонолулу, Лос-Анджелес. Она спускалась по трапу с остальными пассажирами, подавала билеты, садилась в очередной самолет. И вот наконец аэропорт Нью-Йорка. Стоял теплый вечер. Анна взяла такси и велела водителю ехать на Таймс-сквер. Ей странно было видеть суету на улицах и слышать громкую перекличку автомобильных гудков. Она опустила глаза и увидела, что на ее туфлях еще остались песчинки с Бикини.