— Я плачу вам — и плачу щедро, — чтобы вы ни на минуту не оставляли его без присмотра! — упрекнула она, догоняя женщину. — Нужно быть бессердечной, чтобы оставлять новорожденного в полном одиночестве.
— А мне не нравится быть нянькой ублюдка-полукровки! — выпалила Этта, с удовольствием заметив, что стрела попала в цель. — Что, красавица, думала, никто не докопается до правды-то? Мой муж тоже недоволен. Скажу тебе вот что, милая: собирай-ка вещички да убирайся подобру-поздорову!
«Ах ты бочка с жиром! Откормленная свинья!» — зло подумала Сэйбл. Этта скрестила пухлые руки на объемистом животе, ее лоснящееся лицо выражало подленькое довольство недалекого существа. Как бы эта толстуха подскочила, если бы ткнуть ее шляпной булавкой! Сэйбл с трудом подавила это желание.
— Можете передать мужу, что я выеду не позже, чем через час, — процедила она, обретая в гневе непривычную смелость. — Но и вам это даром не пройдет: я всем расскажу о том, что вы не меняете постельное белье, а на обед подаете мясо, в котором только что не водятся личинки мух!
Миссис Кларксон разинула рот. Сэйбл не стала дожидаться ее дальнейшей реакции и поспешила в свою комнату, удивляясь собственной храбрости. Впрочем, запершись изнутри, она бросилась на кровать и выплакалась всласть.
Куда бы она ни направилась, везде одно и то же, думала Сэйбл, впервые за долгое время дав выход своей горечи. В поезде она заплатила за отдельное купе, однако вскоре просочились новости о том, что ее ребенок — полукровка, и ее вынудили перебраться в общий вагон, где пришлось спать вповалку с сотней нищих иммигрантов и было не продохнуть от запаха пота. Ей отказывали в ночлеге, не впускали в харчевни — и так город за городом. Почти невозможно было найти женщину, достаточно надежную для того, чтобы оставить с ней ребенка на время поисков проводника. Сэйбл чувствовала, что отчаивается все сильнее, слезы текли и текли, и не хотелось поднимать голову со скрещенных рук.
«Я и теперь не ближе к Черному Волку, чем Лэйн, оставшаяся в Вашингтоне».
Как если бы всего этого было недостаточно, в окрестностях форта Ливенворт она столкнулась с офицером, лицо которого показалось ей знакомым. Сэйбл тогда опрометью бросилась прочь из городка, прекрасно зная, что отец с первого же дня после их бегства пустил людей по их следу.
Малыш пошевелился, загугукал. Сэйбл отерла слезы и зажгла лампу. Теперь можно было уложить вещи, не боясь потревожить сон Маленького Ястреба. Когда-то она едва справлялась с этой задачей, теперь же собирала сундук, почти не глядя, что делает: укладка вещей давно стала рутиной. Однако где же найти проводника, а если это все-таки удастся, что делать потом? Найдется ли другая кормилица? Где ночевать сегодня ей и Маленькому Ястребу? И чистая одежда почти кончилась… (Сэйбл не была в восторге от смены подгузников, а делать это приходилось часто. Она пришла к выводу, что дети только едят и пачкают пеленки.)