Стараясь не смотреть в лицо убитому, Хантер осторожно опустил тело на траву, вытащил нож и вытер лезвие о штаны. Потом он методично обыскал убитого и добавил все, что нашел, к своим скудным припасам. Особого внимания заслуживали бумаги, которые Хантер запрятал поглубже. Все это время он ни на минуту не спускал глаз с неприятельских солдат, по-прежнему сидевших у костра, но, когда тело убитого уже начало скользить по склону, он невольно бросил взгляд на лицо своей жертвы. Лунный свет озарил широко раскрытые глаза, полные запоздалого ужаса, губы, искривленные в безмолвном крике, и — к великому ужасу и сожалению Хантера — гладкий юный подбородок, еще не знакомый с бритвой.
Вашингтон. Пять дней спустя
Чалый жеребец остановился на полном скаку, на мгновение поднявшись на дыбы и веером разбросав из-под копыт в стороны мелкие камешки и комья слежавшейся пыли. Верховой соскользнул с седла едва ли не раньше, чем передние ноги чалого коснулись земли, и так уверенно зашагал вверх, по полумесяцу белой лестницы, как будто этот роскошный особняк принадлежал ему. Не обращая внимания на грязные следы, остающиеся на плюшевом ковре, не удостоив и взглядом лакеев, попытавшихся было остановить его, а просто раздвинув их плечами, он проследовал дальше, в глубь залы, туда, где группа разодетых гостей только начинала рассаживаться вокруг роскошно сервированного стола. Рокот беседы смолк, и удивленные глаза со всех сторон уставились на того, кто позволил себе столь бесцеремонное вторжение. Кое-кто из деликатных дам не сумел удержать возгласа возмущения — до того внешность нежданного гостя не соответствовала настроению собравшихся, до того она тревожила и подавляла.
Полковник Ричард Кавано, повернувшийся в наступившей тишине к вошедшему, тотчас двинулся ему навстречу. Черты лица полковника разом обострились, всякий след любезной улыбки исчез. Он шел таким широким, нетерпеливым шагом, что, сам того не замечая, волочил за собой девушку, упрямо не желавшую отпустить его локоть.
Когда они встретились в центре залы, вновь прибывший замер в неподвижности, в полном соответствии с уставом, глядя поверх плеча полковника Кавано. Его приветственный жест был безукоризненным, рука вытянулась вдоль бедра не раньше, чем был получен ответ. Все это время в помещении царила тишина.
— Это вы, Мак-Кракен? — спросил полковник, всматриваясь. — Надеюсь, я не ошибся?
Бледная тень улыбки коснулась сжатых губ капитана и исчезла раньше, чем была замечена.
— Так точно, сэр, вы не ошиблись, сэр.
— Вольно, капитан, вольно! — махнул рукой Кавано, невольно качая головой: он едва узнавал своего подчиненного. — Ну и вид у тебя, сынок! Тысяча чертей, ты похож на разбойника с большой дороги!