— Вот дьявольщина! Тогда почему ты плачешь?
— После вчерашнего… я думала, вы меня бросили здесь… — прошептала Сэйбл, еще больше обиженная его резким тоном.
— Интересно знать, почему это взбрело тебе в голову?
— Вы вернули мне золото и сказали… сказали, что наше соглашение расторгнуто… а когда я проснулась, вас не было. Я кричала, но без толку… — Собравшись с силами, чтобы не дрожали губы, она продолжала. — Еще не рассвело, и я приняла вас за индейца. И в этом нет ничего странного, ведь у вас длинные черные волосы, а на одежде все эти висячие штуки…
Она ткнула пальцем в бахрому, украшавшую брюки Хантера. Все это было так нелепо, что он оттолкнул бестолково бормочущую девицу и процедил:
— Стоило только как следует оглядеться, чтобы сообразить, что я где-то поблизости. Тогда мне не пришлось бы стать свидетелем самого отвратительного, что только бывает на свете, — женской истерики.
Сэйбл пропустила едкое замечание мимо ушей, впервые по-настоящему оглядев поляну. Лошадь мистера Ханта была, правда, оседлана, но она мирно паслась под деревьями — там же, где и накануне. Как тут было не почувствовать себя полной идиоткой? Она робко подняла глаза, надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан.
Бестолковая она или нет, подумал Хантер, но в таких глазах, как у нее, запросто можно утонуть. Он с интересом наблюдал за тем, как смущение уступает в них место негодованию. Лавандовый цвет потемнел до темного индиго.
— Никогда, никогда больше так меня не пугайте! — крикнула она, ткнув кулачком ему в грудь.
— Господи, какая адская боль! — ухмыльнулся Хантер, потирая ладонью под ребрами. — И потом, что я такого сделал? Вымыл голову, вымылся и… ох! Прекрати это, женщина!
Он чувствовал себя медведем, на которого наскакивает разъяренный щенок.
— Не могу, я должна расквитаться с вами! Я перепугалась до смерти, когда вы исчезли в неизвестном направлении.
— В следующий раз, собираясь мыться, я приглашу тебя посмотреть.
— Да как вы смеете! — ахнула Сэйбл, в ужасе от этого обещания. — Сказать такое может только человек низкий, невоспитанный, грубый…
Разгулявшийся темперамент снова сослужил ей плохую службу, заставив размахнуться и нанести чувствительный удар в челюсть обидчику.
— Ах ты, маленькая дрянь! — рявкнул тот, схватив обе ее руки и заведя их за спину, так что Сэйбл оказалась прижатой к твердой как камень могучей груди. — А еще кричала: не обзывайтесь! С меня довольно нытья, жалоб, вранья и прочего!
— Сейчас же отпустите меня! — потребовала она, тщетно извиваясь в попытке освободиться.
Единственное, чего она добилась, так это боли в запястьях — стальные пальцы сжались сильнее. Она всхлипнула, внезапно испуганная тем, что одна рука уже двигалась вверх по ее спине. Посыпались заколки, узел волос начал распускаться. Захватив волосы в кулак, негодяй не то чтобы больно, но чувствительно потянул ее голову назад, запрокидывая. Неужели у него хватит жестокости избить ее?