— Вопросы будут? — вставая, спросил он самым отвратительным голосом, какой Сэйбл приходилось слышать за всю ее жизнь.
Лицо ее было мертвенно-бледным, глаза, которые она подняла от кровавых останков на траве, — расширенными от ужаса. Спустя несколько мгновений они сузились в злые щелки, бледные щеки загорелись.
— Полагаю, вы извлекли громадное удовольствие из процедуры, произведенной на моих глазах, не так ли, Мак-Кракен? — с убийственным презрением спросила она.
От слуха Хантера не ускользнуло безукоризненное построение фразы, и он насмешливо поднял бровь.
— Процедура была очень проста. В следующий раз, женщина, ты повторишь ее без труда.
— Вряд ли.
— Ах вот как? Тогда ты высохнешь от голода, и нечем будет кормить ребенка.
Сэйбл не стала ставить Мак-Кракена в известность о том, что Маленькому Ястребу гораздо важнее было, чтоб от голода не высохла коза.
— Допустим, мы оба высохнем от голода. Вам будет жаль?
— Нисколько.
— Уж и не знаю, почему это меня не удивляет.
— Мы оказались здесь не по моему желанию, и нечего обвинять меня во всех смертных грехах! Ты с самого начала знала…
— Не читайте мне мораль, мистер Мак-Кракен, — отмахнулась Сэйбл. — Вы весьма красноречиво дали мне понять, как относитесь ко мне и к соглашению, которое мы с вами заключили. Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, вы поворачиваете это против меня, так что мне не стоит и стараться обелить себя в ваших глазах. Даже если я погибну в пути, это будет не повод для жалости, а только лишнее неудобство! — Ее негодующий взгляд упал на кучку кроличьих потрохов. — И советую вам убрать за собой, мистер Мак-Кракен, поскольку я не нанималась к вам в прислуги.
Схватив тряпку, предназначенную для растирания лошадей, она устремилась прочь, но обернулась на полушаге и пропела:
— Мистер Мак-Кра-а-кен!
— Что? — буркнул тот, не поворачиваясь.
— Ваши зверушки горят!
— Вот дерьмо! — взревел Хантер.
Оказывается, за время их приятной беседы самодельный вертел прогорел насквозь, и кроличьи тушки свалились в костер. Схватив тряпку, он успел как раз вовремя, чтобы спасти из огня достаточно мяса для скудного ужина. В довершение ко всему Фиалковые Глаза захихикала из-за спины лошади. Положительно, она заслуживала трепки! И почему каждая стычка с ней заставляла его выглядеть грубияном? Усевшись рядом с костром, Хантер положил полуобугленные тушки на горячий камень, при этом проклиная сквозь зубы всех женщин с глазами цвета лаванды.
Немного позже Фиалковые Глаза привела от ручья всех своих животных. Хантер лежал у огня, жуя кусок кроличьего мяса. Сквозь полуопущенные ресницы он наблюдал, как она подоила и привязала козу, стреножила лошадь и мула. Вид у нее был совершенно измученный. Когда она собрала дневную порцию запачканных подгузников и снова пошла к ручью, в Хантере шевельнулось невольное сочувствие. Повернувшись так, чтобы видеть ее сквозь нечастые стволы, он на всякий случай передвинул револьвер на живот.