Полная луна, выглядывающая с довольным видом из-за небольшой тучки, немало помогает при передвижении по лесу. До моста остаётся около трёх километров и поэтому я тихо приказал бойцам усилить бдительность и идти потише. Поудобнее перехватив ППД я обратился к радисту:
— Олег держись поближе ко мне. В случае чего, ты наша единственная связь с руководством, так что поосторожнее.
— Так точно, товарищ капитан!
Выйдя на небольшой распадок, решили пойти дальше по нему. Первые метров триста не вызвали никаких проблем, но на душе стало становиться почему-то тревожно. С вопросом посмотрел на Мишку Скворцова, тот всегда нутром чуял проблемы, но он только пожал плечами и двинулся вперёд. Но моё насторожённое состояние всё же передалось бойцам. Ребята стали напряжённо оглядываться по сторонам, и растянувшаяся группа, приняла компактный вид. В голове промелькнула мысль: 'Опять как коровы сгрудились. И ведь опытные бойцы — ну что сними делать!
Вдруг впереди прозвучал взрыв, и тишину леса разорвал злобный лай пулемётных очередей. Быстро махнув головой в сторону ельника и знаками показав ребятам направление перемещения, я нащупал в кармане пакет махорки с перцем и щедрой рукой принялся посыпать наши следы, отступая за ребятами. Внезапно впереди расцвёл багровый цветок взрыва, мгновенно показав тёмные фигуры ребят. Схватив за руку, медленно оседающего радиста я закричал:
— Стоять! Мины!
Открывшаяся перед моим взором картина будет сниться мне после этого ещё долго. Шесть тел лежащих на земле изломанными куклами. Мишка медленно и как-то странно двигающийся в луче лунного света в моём направлении, придерживающий руками клубок кишок, лезущих из распоротого живота. Его бледные губы шепчущие что-то из последних сил. Минёр, катающийся по земле, держащийся руками за залитое кровью лицо и не обращающий внимания на почти полностью отсутствующую крышку черепа, как гильотиной срезанной над бровями. В этот момент Мишка делает ещё один нетвёрдый шаг вперёд, и за его спиной расцветает ещё одно тёмно багровое солнце…
Радист Олег Камбулов.
В себя я пришёл где-то минут через пять, лёжа лицом в листве и ощущая на себе кроме рации ещё что-то тяжёлое. В голове стоял туман, она сильно кружилась и меня тошнило. Правая рука при попытке на неё опереться резанула дикой болью и отказалась держать тело. Кое-как, отпихнув этот объект, я опёрся на левую руку и поднял голову — на мне, оказывается, лежал капитан. Безжизненное лицо, порванная и залитая кровью гимнастёрка и вдобавок всё вокруг буквально покрыто кусочками мяса и залито тёмной, почти чёрной в таком освещении кровью. Перевалив капитана на спину, я прислушался к его груди — сердце билось. В мертвенно бледном цвете луны, стоял едкий с кислинкой запах взрывчатки, а так же удушливо пахло свежей кровью и разорванными внутренностями от остатков тел. Судя по состоянию тел — перевязывать в этом аду уже никого не надо было. В глаза бросилась полусрубленная осколком ветка ели, на которой висела осклизлая гирлянда чьего-то кишечника. Страшно заорав, я схватил капитана здоровой рукой и с нечеловеческим усилием вскинув его на плечо — поволок, не разбирая дороги, не обращая внимание на всё возрастающую боль в груди…