— Не надо!
Дэвид обернулся на крик.
— И как же ты собираешься мне помешать? Ты никогда и слова мне поперек сказать не могла. И ты знаешь почему. — Он зловеще улыбнулся. — А где Бэй? Я видел ее здесь. Выходи, котенок. Папочка приехал. Иди обними папочку!
— Стой, где стоишь, Бэй! — закричала Сидни.
— Не смей подрывать мой авторитет в глазах нашей дочери! — Дэвид двинулся на нее, но тут к его ногам подкатилось яблоко. — А-а, моя маленькая Бэй прячется за яблоней? Она хочет, чтобы папочка съел яблочко?
Сидни, Клер и Эванель, боясь шелохнуться, смотрели, как Дэвид нагнулся и поднял яблоко.
Тайлер дернулся было в сторону Дэвида, пытаясь напасть на него, пока тот занят другим, но Клер перехватила его руку и прошептала:
— Нет, погоди.
Дэвид поднес круглое румяное яблоко ко рту и с хрустом впился в него зубами. Звук эхом раскатился по всему саду, и цветы дернулись и съежились, точно охваченные ужасом.
Дэвид заработал челюстями, потом вдруг стал неестественно неподвижен.
Глаза его забегали из стороны в сторону, как будто он смотрел на что-то такое, видеть что был способен лишь он сам, точно перед ним прокручивали кинопленку, предназначенную только для него одного. Пистолет и яблоко одновременно вывалились у него из рук.
Он несколько раз моргнул и посмотрел на Сидни, потом повернулся и по очереди заглянул в глаза всем, кто был в саду.
— Что это было? — спросил он дрожащим голосом. Никто не ответил, и тогда он заорал: — Что это было, я спрашиваю?
Сидни взглянула на фотографии матери, разбросанные в траве у нее под ногами. На нее вдруг накатило странное спокойствие. Ей вспомнилось, как жестоко Дэвид избил ее на заднем сиденье машины, когда нашел ее в Бойсе. В какой-то миг она подумала, что умрет. Удары сыпались на нее один за другим, и она была твердо убеждена, что он ее прикончит. Для нее стало огромной неожиданностью, когда она очнулась и обнаружила, что он насилует ее. Вполне возможно, для него это тоже было неожиданностью. Ведь чужая смерть не имела для него никакого значения. А вот то, что он только что увидел, имело. И еще какое.
— Ты только что увидел свою смерть, да? — спросила она. — Что, вот он, твой самый главный страх, Дэвид? Что на этот раз кто-то сделает больно тебе?
Дэвид побелел как полотно.
— Многие годы ты делал это с другими людьми, и вот теперь кто-то сделает это с тобой.
Она подошла к нему вплотную, больше не испытывая страха, забыв о своем всегдашнем ужасе перед ним. Где-то в глубине души она верила, что он вечно будет жить в ее ночных кошмарах, никогда не даст ей покоя. Но Дэвид когда-то да должен будет умереть. И теперь они оба знали это.