Песня третья.
РАБОЧАЯ КЛЯТВА
Этот путь нам знаком
До последнего метра,
И, наверно, не надо
Дороги иной,
Чем шагать поутру
Сквозь спокойные ветры
К этой сердце щемящей
Заводской проходной.
Мы судьбу выбирали —
Нас она выбирала!
Закаляла работой,
Терзала войной.
Но опять из мечей
Мы ковали орала,
Возвращаясь из боя
К своей проходной.
Возвращаясь надолго,
Возвращаясь и веря,
Что оставим потомкам
Век, взращенный весной.
И для них будут вечно
Распахнуты двери
Заводской, работящей
Мирных дней проходной.
Дядя Митя умер прямо на совещании.
Мать, с запавшими глазами, осунувшаяся, так и не сняв пальто после похорон, сидела на диване и бессознательно разглядывала узоры половика. Я мерял шагами пол: от стены до стены — четыре шага.
— Мам…
Она не шелохнулась, словно находилась еще там, на кладбище, или еще дальше — в той жизни, в которой дядя Митя был живым. Я сел рядом и обнял ее:
— Ну, мам, очнись!
Впервые я заметил у нее седые волосы.
— Да-да, сынок, сейчас… Сейчас… Ты, наверно, голоден?
— Не надо, мама, сам приготовлю… Буду устраиваться на работу.
Мое заявление заставило ее встрепенуться.
— Куда работать? Как работать? А школа? Ты, Саня, что это надумал-то… Ведь полгода осталось, дотяни уж.
— Нет, мама, я все решил. Тебе будет трудно одной.
— И не выдумывай! — к ней разом вернулась решимость. — Ты, что же, считаешь меня ни на что не способной? Разве я собственного сына не в состоянии прокормить? Да я вон еще какая здоровая!
Раньше я нередко уступал матери, но на этот раз решил твердо, как ни старалась она меня переубедить. Перевелся я в вечернюю школу, устроился электрослесарем на завод.
— Автоматчики слушают! — Мой напарник Витька мастерски схватил телефонную трубку, прижал ее плечом, так как руки уже собирали инструмент. — Что? Газ отсекло? — переспросил он и объявил уже для меня:
— Нинка звонила, опять кочегары что-то намудрили. Автоматика безопасности сработала — вот и забегали.
Я молча натянул ушанку, замотался шарфом, подождал, когда оденется наставник, и мы вышли, каждый со своими мыслями. Я думал о кочегарах. Раньше представлял их по песне «Раскинулось море широко…» Оказывается, сейчас кочегары — как профессора, поглядывают на приборы, изредка прикасаясь к вентилям: подкрутят чуток, посмотрят на стрелочки и снова сидят. Витька предвкушал встречу с Ниной.
Она встретила нас у входа в цех.
— Ниночка, с тех пор, как я увидел тебя, мое сердце не в покое, оно бьется и трепещет, как…
— Иванов, перестань! Опять со своими глупыми комплиментами. Иди лучше на пятый котел.
Витька неравнодушен к пирометристке, но та, по его выражению, холодна, как сфинкс.