– Прощайся с девчонкой, – буркнул сержант. – Даю пять минут. Транспорт на подходе.
Разговора не получилось. Она больше смотрела на мою руку с зажатыми деньгами, чем мне в лицо. Как только я это понял, тут же вручил ей деньги. Все. Она стала торопливо пересчитывать их дрожащими пальчиками, и когда поняла, что у нее в руках триста кредитов, а не обещанная половина, подняла лицо. Наши глаза встретились. Недоверие на лице сменилось на робкую, недоверчивую улыбку.
– Это все мне?
– Бери, девочка. Ты заслужила. А теперь иди, – я решил не затягивать прощание.
– Пока.
– Пока, Тата.
Ее глаза отчаянно захлопали, стараясь скрыть влагу, начавшую собираться в уголках глаз, но она была волевой, сильной девчонкой и умела контролировать свои чувства. Губы, сжавшись в тонкую, жесткую линию тут же преобразили ее лицо. Трудно было поверить, что это жесткое и циничное выражение принадлежит не взрослой женщине, а девочке – подростку.
На следующее утро, в составе взвода, я стоял на плацу и слушал речь молодого, атлетически сложенного лейтенанта, в полевой форме. На первый взгляд он был года на два, а то и на три, моложе меня. Высокий, подтянутый, он щеголевато смотрелся в своей новой, с иголочки, форме. Если на нем она смотрелась естественно, облегая фигуру, как перчатка, то я чувствовал себя неуклюжим увальнем в своем новом, мешковато сидящем на мне, комбинезоне. Мы были построены в две шеренги, вдоль ярко-желтой линии. Напротив нас, за спиной лейтенанта, стояла короткая шеренга, состоящая из четырех сержантов. Трех командиров отделений, с ними я познакомился еще вчера, по прибытии на базу, а вот четвертого сержанта видел впервые, впрочем, как и командира своего взвода.
В утреннем, прозрачном как слеза, воздухе особенно громко и отчетливо звучали слова нашего командира: – … командир, а вы мои бойцы. Мы члены одной семьи. Вы пришли сюда добровольно, оставив семьи и дома, ради того, чтобы защитить наш мир от наглых посягательств на нашу свободу и демократию. Верю, вы с честью пройдете этот трудный путь! Вы пока не ощущаете себя героями, но уже совершили свой первый подвиг, став в ряды защитников отечества! В столь трудный для…
– Еще несколько минут подобного трепа, и я засну стоя, – почти не двигая губами, прошептал мой сосед по строю. Массивный дядька, старше меня лет на десять, с грубым, словно тесаным топором лицом. Я уважительно скользнул по нему глазом. Умение говорить подобным образом явно требовало большой практики.
– …пока война имеет позиционный характер. Прямые столкновения эпизодичны и имеют вид пограничных конфликтов. Военные действия, замаскированные под мятеж, сейчас идут только в одном мире. На Ганимеде. Но близок час… – тут я отвлекся на низко пролетающий вертолет, и некоторое время провожал его взглядом. – Наш взвод должен быть подобно штыку в руках умелого солдата – острым, закаленным, смертоносным!!