– Сержант!
Бросил взгляд назад. Меня догонял малознакомый сержант из военной полиции. Остановился.
'Ему-то, что от меня надо! Вроде дорожки у меня с ними не пересекались, – настороженно размышлял я в ожидании, пока тот подойдет.
Красное, лоснящееся лицо. Мощный запах пота от большого, крупного тела шибанул мне в нос, заставив слегка поморщиться.
– Куда топаешь? Небось, к подруге в штаб?
– Если знаешь, чего спрашиваешь?
– Гордый ты, герой. Нехорошо это, ну да бог с тобой. Чего я тебя позвал. Тебя тут, в особый отдел, вызывают.
– А ты что, в посыльные подался?
– Да нет. Сдавали мы тут одного типа особистам. Вот и услышал. Думаю, увижу его, порадую.
– Спасибо. Порадовал. Я пошел.
– Ну, иди. Пока.
– Пока.
Вызов в особый отдел был вызван, очевидно, чьим-то доносом, и может даже не одним. Подобное проявление гражданской сознательности было весьма распространено для текущего момента. Как оказалось, предательство так глубоко пустило корни, что затронула практически все эшелоны власти, сверху донизу. А армию, так в первую очередь. Подтверждение этому были репортажи из залов судов. В основном лишали должностей и званий и давали сроки. К высшей мере приговаривали редко, не так как в первые дни. Для подлецов и негодяев наступил очень удобный момент, чтобы опорочить честного человека. Надо только написать донос, чтобы подсидеть, свести счеты из мести, а то и просто из зависти. Что говорить про аресты полковников и капитанов, если уже месяц шло следствие, напрямую касающееся подрывной деятельности ряда высокопоставленных сотрудников двух корпораций, которые, как утверждали СМИ, оказали помощь мятежникам деньгами и оружием. Ведь для нашего мира корпорации это нечто вроде титанов, держащих наш мир на своих плечах, недаром в народе ходило выражение: выше президентов корпораций стоят только боги. Теперь, похоже, очередь дошла до меня. Судя по моим непростым отношениям, сложившимся с кадровыми военными, донос на меня мог написать каждый второй сержант на базе. Видно кому-то одних намеков за моей спиной оказалось мало.
В кабинете находилось два офицера. Капитан и лейтенант. Не успел я доложить о своем прибытии, как капитан сходу предложил мне пройти процедуру, которую все называли 'промывка мозгов'. Подобная практика проверки благонадежности считалась общепринятой в армии и полиции, а также, в ряде гражданских учреждений, но я отклонил предложение, мотивируя тем, что продолжаю находиться на учете у медиков. Особист не стал настаивать, но при этом дал понять, что как только о моем героическом прошлом окончательно забудут, он займется мною лично. С подобным напутствием я был отпущен восвояси. Странный вызов дал пищу моим старым страхам, поэтому я не пошел к Шер, а отправился в расположение комендантского взвода, чтобы там спокойно обдумать этот малопонятный вызов. Если бы его спровоцировали доносы моих сослуживцев, то разговор шел бы по обычному сценарию. Сначала требовали бы объяснений по тем или иным моим высказываниям, затем попробовали склонить меня к стукачеству, а в конце подписать бумагу о хранении и неразглашении разговора. А если не для этого, тогда из-за чего меня вызвали? Значит, по другому поводу. Но какому? Мысли заметались. Страх, который у меня стал давно ручным, злобно зарычал и начал рваться с поводка.