– Я тебе покажу другие планы, – махнула на него рукой Светлана, – будешь всю жизнь на своей гитаре бренчать, дурак. Нужно деньги делать, а не на сцене прыгать. Это я должна прыгать, чтобы вот таким мужчинам нравиться. Чтобы они платили за меня, хотели меня, любили. А такие, как ты, всегда будут без штанов ходить. С гитарой и без штанов.
– Почему без штанов? – обиделся гитарист. – Я их снимаю только тогда, когда меня попросят.
– Вот именно. Ты только и можешь штаны снимать, когда тебя попросят. Тоже мне бык-производитель. Головой работать нужно…
– Тебе ночью нравилось, – упрямо возразил музыкант, – разве в первый раз? Зачем тогда сама меня зовешь?
– Нравилось, – передразнила она его, – мне много что нравилось. Что тебе говорить, ты все равно ничего не понимаешь. Такого мужика из-за тебя потеряла… Как теперь я его верну?
– Найдешь другого, – бас-гитарист поднялся.
Она взглянула на него и вдруг улыбнулась.
– Такого, как ты, другого найти легко. Все мужики одинаковые. Ты посмотри на себя. Даже сейчас успокоиться не можешь. А такого, как он, найти трудно.
– Это твои проблемы, – резонно заметил музыкант, – не понимаю только, зачем ты меня била? Что я тебе плохого сделал?
– И не поймешь, – зло и презрительно сказала Светлана, – раз сразу не понял, никогда в жизни не поймешь.
Ринат вышел в коридор и увидел пожилую горничную. Он протянул ей роскошный букет.
– Возьмите.
– Вашей девушке он не понравился? – улыбнулась она.
– Понравился. Но мне не понравилась сама девушка, – он передал букет и пошел по коридору к лестнице.
Горничная долго смотрела ему вслед. Ринат спустился в холл и хотел позвонить своим телохранителям. Но потом решил, что попадет в неловкое положение. Они догадаются, что произошло нечто неприятное. Гнать автомобиль всю ночь, чтобы увидеться с женщиной на несколько секунд, а потом снова уехать. Нет, такой позор не для него. Ринат остановился. Значит, он еще ценит чужое мнение. Значит, ему так важно, что о нем думают остальные. Как глупо. Он уже давно должен был на все просто махнуть рукой. Но он не махнул. И поэтому он не станет искать своих телохранителей. Лучше выйдет отсюда и немного погуляет по Киеву. А потом перезвонит, чтобы они приехали за ним. Так будет лучше. И они не о чем не узнают.
Он попытался открыть глаза, но почувствовал на лице эту проклятую повязку. И с трудом сдержался, чтобы снова не выругаться. В последние дни он часто и громко ругался. По-русски и по-украински. Кажется, этот чертов француз стал его понимать. Если бы он заранее сказал, что придется пройти через такие испытания, то, возможно, Глущенко бы не согласился. Но теперь отступать уже поздно. Столько дней они держали его в этой клинике, колдуя над его лицом. Теперь уже все позади. Сегодня наконец снимут повязку, и он увидит свое новое лицо. Новое лицо. Интересно, какое оно будет?