— А ты не подумал, что, может быть, помощь нужна?.. Ну-ка, вынимайте меня отсюда!
Паровик не успел остыть и завелся почти сразу. Пригромыхал с ведрами Иафет, все разместились в кузове и всю дорогу цепко держались кто за что мог: Сим гнал, выжимая из паровой машины невозможное.
Невозможное не помогло: приехали поздно. Лесопилка представляла собой весьма печальное зрелище: обугленный домик, стоящий посреди выжженной зелени, ряком — догорающие бревна. Кругом все дымилось, кое-где тлено, везде раскидан обугленный мусор, грязная мокрая каша хлюпала под ногами… Но не это приковало испуганные взгляды Ноя и всех, кто был в паровике: они смотрели дальше — в глубь леса.
Горящего леса.
Поляна, где стояла лесопилка, и мелколесье вокруг нее уже сгорели, и поэтому большое пламя было сразу незаметно: оно гудело в чаще — там, где раньше высились огромные широколиственные деревья, а теперь торчали черные голые шесты, подсвеченные оранжевыми языками огня.
Смотритель машинально отмстил, как ведет себя здесь огонь: и горит ярче и веселее, чем привычно, причиной тому — высокое давление и больший процент кислорода в воздухе.
Полнеба было затянуто серо-черной пеленой дыма. Лес полыхал уже на довольно большой площади, одной лесопилкой беда не ограничилась.
Смотритель нарушил молчание:
— Там ведь просека, широкая. Для башен. Может, пламя не перекинется на остальной массив?
— Может быть, — рассеянно ответил Ной, — может быть…
Приехали они сюда и впрямь поздно: помогать было нечему.
Потушить лесопилку не удалось, паровики тоже не спасли, пламя не отрезали — ушло в лес. Хорошо, никто не погиб. Помпа, специально сооруженная для того, чтобы гасить костры из опилок, как на грех, не работала, что-то там отвалилось-отломалось. А с ведрами много не набегаешься. Печально…
Печально ехали домой, думая каждый о своем. В тот день уже никому не работалось: запах горящего леса дошел до города. Ночью было видно зарево, и еще сильнее запахло дымом.
Смотритель спал с трудом: то и дело просыпался, ворочался, кашлял и тер слезящиеся глаза. Не он один — весь дом. Да что там: весь город в ту ночь не спал.
День принес новости: пожар изменил направление, теперь он движется в сторону реки. Скорее всего река его остановит. А может, и нет… Может, он начнет обратное движение — к городу…
Весь день Ис-Керим только и обсуждал: может — не может, свернет — не свернет…
А к вечеру пришли обезьяны.
С визгом и криками они вбежали в город — со стороны леса, который выходил к реке. По опаленной шерсти некоторых из них было ясно, что пожар все-таки повернул к городу и теперь вытесняет в сторону Ис-Керима зверей, зажатых между рекой и огнем.