Переодевшись в штатское, он сбегал после занятий и мчался как угорелый к светящимся в темноте, будто кошачьи глаза окнам пассии. На последние деньги покупал дорогие подарки, забросил учёбу (Какая физика! Какая геометрия! До них ли мне, братцы!), стал дерзким и непослушным. Как итог - едва не вылетел из корпуса. И снова вмешался дядя. Узнав, что племяннику грозит отчисление, он бросил все дела и сумел выцарапать для Андрея недельный отпуск.
Кадет вышел через главный выход, где стояли четыре пушки с медными стволами на зелёных деревянных лафетах. Дядя поджидал в нанятой коляске, выходить из экипажа не стал, жестом пригласил племянника сесть рядом.
- Говоришь любовь у тебя, амуры всякие, - процедил сквозь зубы отставной вояка. - От болезни этой только одно лекарство. Уж я тебе покажу Амуров с Купидонами!
Извозчик доставил Одинцовых к ступенькам 'Парадиза', увеселительного заведения в котором звучал рояль и танцевали молоденькие барышни. Полковник позвал хозяйку, отсчитал ей пухлую стопку ассигнаций и велел не выпускать племянника, пока тот как следует не перебесится.
Из дверей 'Парадиза' кадет вышел полностью излечённым от любовного недуга и, по счастью, не подхватившим иные болезни деликатного свойства. Благополучное выздоровление дядя с племянником отметили в дорогом ресторане, и после этого жизнь Андрея вошла в привычное русло.
Он вернулся к учёбе с прежним напором, за усердие получил погоны вице-фельдфебеля, напрочь изгнав из головы некогда столь милый образ мадемуазель Обожэ.
Закончив корпус, поступил в пехотное училище. Два года, проведённых в стенах старейшего военного учреждения, не пропали даром. Из юнкера Одинцова получился хороший офицер: смелый, начитанный, расторопный, не испорченный политикой и не развращённый доступными женщинами.
Рано или поздно учёба заканчивается. Пробил час распределения по войскам. О том, чтобы попасть в гвардию не стоило и мечтать: нужны были хорошие связи и большие деньги. Гвардейцы жили на широкую ногу, посещали светские салоны, танцевали на балах, пили дорогое шампанское, говорили на французском, кутили в строго оговоренных и безумно дорогих ресторанах. В общем, небогатому Одинцову в гвардии делать было нечего, разве что следовать примеру некоторых знакомых: чтобы поддерживать реноме они фактически находились на содержании у своих обеспеченных жён.
Андрею выпала вакансия в резервный пехотный полк, расположенный неподалёку от Ярославля. К назначению он отнёсся спокойно, сожалел лишь, что не сумел попасть на театр русско-японских военных действий. Казалось, именно там он мог проявить себя полностью. Но не сложилось, так не сложилось. В конце концов, войн на его век хватит.