Я подняла заплаканные глаза, посмотрела на Черепа и тихо спросила:
– А можно я тоже останусь?
– Оставайся. – Череп посмотрел на одного из ребят и произнес властным голосом: – Дима, когда уже все будет ясно, привезешь девушку ко мне. У меня к ней разговор.
– Хорошо, шеф.
Череп перевел взгляд на меня и как бы между делом сказал:
– Ты все поняла?
– Все.
– Вот и замечательно. Смотри мне, больше никакой самодеятельности.
Когда Череп уехал, я облокотилась о стену, закрыла глаза и подумала о том, что если Руслан не выживет, то я тут же откажусь работать с Черепом, потому что в лице Руслана у меня был надежный защитник и я всегда знала, что любые проблемы будет решать он сам, а я так, сбоку припека. Я могу совершать любые поступки, но только если они будут происходить за его спиной. Работать с Черепом один на один у меня не было ни сил, ни желания. Я прекрасно понимала, какие могут быть последствия, и не хотела идти на необдуманный риск.
Чуть позже я сама устыдилась своих мыслей, потому что Руслан еще жив, а я его уже хороню. И я стала прокручивать ситуацию с тем, если Руслан останется жив. Перенеся подобный кошмар, он будет искать во мне любовь и утешение, а это значит, что теперь я должна быть с ним рядом, точно так же, как была в самую страшную трагедию его жизни. Для меня он друг. Близкий, надежный друг, в котором я так нуждаюсь. И все же в мои планы не входит совместная жизнь с Русланом, и даже после всего, что случилось, этого просто не может быть.
– Даже если выживет, инвалидом останется, – принялись говорить между собой мужчины.
– Почему ты думаешь, что инвалидом?
– Говорят, ранение очень тяжелое.
– Ничего. Главное, чтобы выжил, а дальше – дело техники. В санаторий пошлем нормальный, денег дадим лучшим специалистам. На ноги поставим. Будет как новенький. Тем более у него такая подружка, озорная беспредельщица. Если она такой беспредел посреди города учинила, то явно будет за ним ухаживать и поможет нам его на ноги поставить.
– Как тебя зовут? – обратился ко мне тот, которого звали Димой.
– Вероника, – тихо ответила я.
– Вероника, если врачи Руслана вытащат, то он на твоей совести.
– В смысле?
– В смысле того, что ты от него не откажешься: будешь с ним и в радости, и в горести. Надо будет – будешь сиделкой. Ты же не падлюга, чтобы бросать человека в трудную минуту. Будешь поднимать его боевой дух. А там свадебку сыграем, чтобы Руслан себя ни в чем ущербным не чувствовал. Верно?
– Верно, – еще тише ответила я и отвела глаза в сторону.
Оставшиеся ребята разговаривали между собой вполголоса, но я хорошо слышала то, о чем они говорили. Они говорили о том, что Руслан очень сильный, что он обязательно выкарабкается и что если он не умер сразу, то уже не умрет.