Он был единственный, с кем я была настороже, и все же безумно любила даже за это. Он давал такой заряд уверенности в себе, что остальное терялось за этим определением. Он словно монолитная стена возвышался над нами и крепко держал тылы, ограждая от любых неприятностей, давя в зачатке любой намек на их образование. Он не вдавался в подробности, если речь шла о семье, и нудно выпытывал любые нюансы события, касающегося чужих, а мог и спокойно отказать, не вдаваясь в подробности, невзирая на униженную мольбу.
Он не "шлифовал фейс", как Сергей, а размеренно и планомерно давил любого оппонента до тех пор, пока не убеждался, что тот уже не жизнеспособен и точно не сможет подняться. Он не вступал в пререкания, не пачкал руки, не опускался до уровня плебеев. Он парировал изящно, с мастерством виртуоза и самой милейшей улыбкой.
И все же он был моим братом, частью меня. Я даже не задумывалась над нравственностью его поступков, как не задумывалась над правильностью решений Алеши — мне достаточно было того, что он есть, а все остальное лежало в плоскости необходимости, естественной, чтобы выжить в мире «чужаков». Он еще не совершил, а уже был прощен, только подумывал, как был уже единогласно поддержан и одобрен.
Даже если б он зубами загрыз сотню обывателей, я бы все равно слова не сказала в упрек, и вытирала бы кровь с губ, и отгоняла до последнего свору мстителей. Оправдала его, зализала раны, и убила бы сама за любой косой взгляд, за любое оскорбление в его сторону.
И он понимал это.
Андрей ждал у машины. Его спутница, миловидная девушка с чуть вздернутым носиком и лукавым взглядом серых глаз, куталась в песцовую шубку и выжидательно смотрела на нас. Я приготовила дежурную улыбку, одарила ею присутствующих и подала брату сумку. Олег же хмуро кивнул, не желая скрывать ни раздражения, ни отношения к раздражителям, сел в машину и грохнул дверцей, вымещая на ней свое скверное настроение. Я непроизвольно вздрогнула, Андрей прищурился на затылок родственника:
— Твой, смотрю, в чудном настроении?
— В обычном.
— Угу. Как обычно, — открыл дверцу передо мной, помогая сесть в салон.
— Здравствуйте, Анна Дмитриевна! — тут же развернулась девушка. — Вы меня помните?
Лицо было знакомо…
— Конечно — Жанна. Здравствуйте.
— Ой, я так рада вас видеть! У вас опять новый парфюм. Я до сих пор ищу тот аромат и не могу найти.
— Наоми Кэмбелл. Мистерия.
— Ах, где же его найдешь в нашем городке? — огорчилась прелестница. Я со значением посмотрела на Андрея:
— Куплю, — пообещал тот, усаживаясь, и завел мотор. Жанна взвизгнула от радости, чмокнула его в щеку и опять развернулась ко мне, чтобы продолжить нудную для мужчин беседу о тряпках, элитных бутиках, направлениях моды. Андрей же поймал в зеркало недовольный взгляд моего мужа и тихо, словно речь шла о тех же бутиках, предупредил: