Глаза честные, бесхитростные. Но я знала, что за ними может скрываться все что угодно. Однако я хотела верить, и поверила.
— У вас отвратительная работа, господин адвокат.
— Да уж.
— Константин Сергеевич, кстати, тоже казался усталым. Я тебя подвела?
— Нет. Ты подарила нам еще один чудесный вечер, и не нужно мучить себя сомнениями. Мои знакомые не только порядочные, но и весьма понимающие люди. Им было достаточно того, что ты внимательно слушала их интеллектуальные пикировки.
— Но не принимала в них участия…
— Наверстаем упущенное в следующий раз. Кстати, как тебе Борзов?
Вадим Михайлович был «новеньким» в этой компании. Пепельноволосый мужчина невысокого роста, с атлетической фигурой и волевым, но не жестким лицом, заинтересовал меня. В нем чувствовалась сила — не только физическая, но и духовная. Он был ненавязчив, немногословен, и этим импонировал еще больше. Взгляд его чуть раскосых карих глаз исследовал, но не следил, и был честным.
— Неплох, — кивнула я. — Намечается дело?
— С ним? Нет. Но… по-моему, он заинтересовался тобой.
— О, только не это! Хватит с меня твоего Лугащенко!
Мы оба рассмеялись, вспомнив неуклюжего мужчину невзрачной наружности — помощника Андрея. Его любовь ко мне была робка, как подснежники, неистребима, как снег на горных вершинах, и стара, как палеонтологические находки.
Пойду-ка я, пока Андрей не начал мне сватать еще кого-нибудь.
— Борзов — не Лугащенко, — остановил меня серьезный голос Андрея.
— Ты хочешь, чтобы я бросила ради него Олежку? — насторожилась я.
— Что ты, малыш. Как ты могла такое подумать? Может, просто так бросишь?
— Прямо шекспировский сюжет. А Шабурин и Кустовский разыгрывают Монтекки и Капулетти. За что вы его не любите?
— А за что любить? — тихо спросил Андрей. — За отвратительное отношение к тебе?
— Ты необъективен. Представь, что твоя жена будет частенько пропадать по ночам…
— С братом, уважаемым и известным в городе человеком. В обществе порядочных людей. И не пропадать, а общаться и отдыхать от унылых дней и рутины существования замужней женщины…
— Но без тебя.
Он вздохнул и закивал, признавая мою правоту, но его взгляд говорил об обратном. Я не хотела продолжать дискуссию и вышла из машины.
Андрей, как водится, пошел провожать до дверей квартиры. Молча пропустил вперед себя в двери лифта и так же молча всю дорогу гладил пальцем мех шубки на моей груди, задумчиво щурясь. Когда лифт остановился, он вдруг вскинул взгляд и тихо спросил:
— Олег хорошо целует?
Я дрогнула — этот вопрос, этот взгляд…
Это было четырнадцать лет назад, вот в такую же предновогоднюю ночь. Я лежала в полумраке своей комнаты и орошала подушку горькими слезами, страдая от неразделенной любви к однокласснику — парню своей лучшей подруги. А та, как мне казалось, назло, специально давила на психику, рассказывая подробности их свиданий, до нюансов передавая впечатления от первых объятии и поцелуев. Мне только исполнилось пятнадцать, но я уже казалась себе никому ненужной старой девой, у которой нет будущего — все в прошлом. Мир казался черным, люди — злыми, посланными специально изводить меня.