Когда все собрались за завтраком, я прежде всего изучил лица внимающих. Но ничего не обнаружил. Только у Данкэна под глазами чернели круги – видимо, ему плохо спалось этой ночью.
После завтрака, спускаясь по лестнице, мы успели переброситься с ним парой фраз.
– Ну что? – спросил он, приглушая голос.
– Пока ничего, – ответил я. – А почему вы выглядите так, Словно вам приснился дурной сон?
– Демоны, это не мне приснился дурной сон! – возмущенно прошептал журналист. – Моя соседка всю ночь кричала, как будто к ней в постель забрались все мыши из «Башни». Впрочем, нет – думаю, даже в этом случае она не кричала бы так оглушительно.
– Стены здесь толстые и звук пропускают плохо, – заметил я. – Вы что, обрели способность слышать сквозь стены?
– Да нет же. Я вам серьезно говорю, а вы не верите! Между прочим, ее с нами нет.
– Кого?
– Моей соседки. Может, помните, такая полная женщина с крашеными кудрявыми волосами?
– Помню, – кивнул я. – Ну и что…
– Не имею ни малейшего представления, – предвосхитил мой вопрос Данкэн. – По любому поводу – ни малейшего. Оставим это на потом, хорошо?
Мы уже сидели в комнатке повествований.
Я кивнул:
– Хорошо, но только…
– Хорошо, но только позаботься о том, чтобы каждую фигурку запаковали отдельно. – Принц критически осмотрел слуг, которым предстояло этим заняться. – Домаб, будь добр, проследи за этим лично. Все остальное, думаю, они соберут и без твоей помощи.
Управитель низко поклонился, и вепри на его халате изогнулись, готовясь к прыжку.
– Как прикажет Пресветлый.
Талигхилл покинул веранду и направился в парк, дабы не путаться под ногами у слуг. Они готовились к переезду принца в Гардгэн, и сегодня с раннего утра весь дом был поставлен с ног на голову.
А ночью Талигхиллу опять снились черные лепестки. Он догадывался, что это как-то связано с… Нет, думать о подобном было невозможно!
Принц прошелся по мягким хрустящим дорожкам, наблюдая то там, то здесь всеобщее увядание. Воду в усадьбу возить слишком накладно – в тех количествах, которые требовались для поддержания жизни в засыхающих растениях. Поначалу все же пытались это делать, но потом перестали – когда поняли, что затея бессмысленна.
Он спустился к пруду и снова присел на корточки, как делал это несколько дней назад, перед своей поездкой на рынок и покупкой махтаса. Как сделает это, наверное, еще не раз. Карпы тяжело ворочались где-то в центре пруда, порождая мощные волны. Пару раз квакнула лягушка, но потом замолчала, испугавшись собственного одиночества, и грустно плюхнулась в воду.