– Конечно. – Девеллин отложил вилку. – Но две минуты назад ты сама просила меня продолжать обед.
– Да, но это было до того, как ты отказался прийти на похороны.
– Хочешь, чтобы я умер с голоду? – подмигнул он. – Не выйдет, мама.
– Прекрати, Элерик. Прекрати шутить, есть, пить и говорить о своих шлюхах, просто слушай. Пора вам с отцом помириться. Ты знаешь, он ужасно сожалеет. И всегда сожалел. Он не имел в виду то… ну, что сказал. Вот почему я пришла. Нужно, чтобы ты помирился с ним. Пожалуйста. Маркиз искоса взглянул на нее.
– После разговора об отце настанет очередь лекции о поиске жены и выполнении семейного долга, не так ли?
Мать в отчаянии всплеснула руками:
– Господи, нет! Я люблю тебя и не пожелаю тебе в жены ни одну из тех женщин, которых я знаю. Кроме того, у меня не хватит сил разлучить тебя со всеми этими танцовщицами и актрисами. Полагаю, одна из таких или, может, обе лежат сейчас в твоей ванне, пока мы тут разговариваем.
– В этом доме нет женщины.
– Понимаю. Тебя снова бросили?
– Да. Снова. Попытайся сдержать радость.
– Элерик, дорогой мой, – вздохнула мать. – Найди себе другую. Найди двух или трех. Меня это больше не интересует. Но ты достаточно пребывал в горе и раздражении, так не может продолжаться. Ты нужен мне и своему отцу, попытайся справиться с этим. Прошу тебя.
Девеллин молчал. Ему не хотелось видеть мать несчастной. Он вдруг заметил, как дрожит ее рука, которой она подперла голову.
– Элерик, у него сердце, – тихо сказала она, словно обращалась к скатерти.
Пол будто качнулся под его стулом.
– У него… сердце?
– Ему недолго осталось, – прошептала она.
– Недолго?
– Может, несколько месяцев. – Она пожала плечами. – Ну, год или два, если будет жить спокойно. Если не будет расстраиваться. Если…
– Если я проглочу свою гордость и попрошу прощения? Да? Не выйдет, мама. Я делал это шесть месяцев. И напрасно. Его единственный сын умер, помнишь? Не будем начинать все сначала.
Лицо матери выражало страдание.
– Ты наследуешь титул герцога, мой дорогой. Представь, как это выглядит.
– Господи, мама! Неужели ты правда считаешь, что меня хоть в малейшей степени заботит, как это выглядит? Разве я когда-нибудь вел респектабельную и осмотрительную жизнь?
– Нет, конечно. Только вот кого ты хочешь этим наказать, себя или отца?
Девеллин покачал головой.
– Ты слишком все драматизируешь. Я никогда ведь не был святым. И Грег тоже.
Поднявшись со стула, мать подошла к нему и положила ладонь на его руку.
– Послушай меня, Элерик. Молодым людям нужно перебеситься, затем они меняют свою жизнь. Вы с Грегори были просто озорными.