— Ты должен ее уговорить…
— Уговорам она не поддастся.
— Представь только, Уильям, какими последствиями это мне грозит.
— Но вы же помните, отец, условия, на которых я отдавал вам рукописи.
— Ты очень жесток к собственному родителю.
— Зато предельно честен.
Уильям поднялся наверх и сразу лег.
* * *
Наутро принесли письмо, адресованное У.-Г. Айрленду, эсквайру. Письмо было от мистера Ритсона, который учтиво спрашивал, не соизволит ли мистер Айрленд ответить на вопросы, возникшие у некоторых ученых мужей после внимательного осмотра обнаруженных недавно старинных бумаг, написанных будто бы самим Уильямом Шекспиром. Они надеются расспросить также мистера Малоуна и мистера Сэмюэла Айрленда…
— И мое имя упомянуто? Какая гнусность! — воскликнул Сэмюэл Айрленд.
— …в ходе расследования, которое будет проводиться без малейшего намека на порицание или осуждение. Ученые выражают надежду, что мистер Айрленд воспримет данное письмо в том духе, в каком оно и было задумано, то есть в духе приглашения к открытой и беспристрастной дискуссии.
— Их тяжеловесный стиль вызывает у меня только презрение, — дочитав письмо, заявил Уильям. — Слова у них душат друг друга.
— Обычно так бывает, если совесть нечиста. Вспомни леди Макбет.
— Она-то грешила из честолюбия, а не из зависти. Как же эти люди глупы! Они не стремятся доказать либо опровергнуть что-то. Для них главное — опорочить.
— Что ты напишешь в ответ?
— А вы, отец, что предложите?
— Предложу? Что я могу предложить? Вчера вечером я дал тебе совет. Больше мне сказать нечего.
— В таком случае оставлю письмо без ответа. Буду выше этих людишек.
* * *
Его решимость подверглась суровой проверке уже на следующий день в «Пэлл-Мэлл ревю» была напечатана заметка под заголовком «Шекспир и Айрленд». В ней речь шла о «грехах отца», что пали на «злосчастного сына», и упоминалась история Авраама и Исаака. Завершалась заметка следующей фразой: «Не принесут ли юного Айрленда в жертву на алтарь честолюбца-отца ради умиротворения членов комиссии?»
— Непереносимо! — вскричал Сэмюэл Айрленд и отшвырнул журнал. — Почему этот позор обрушивается именно на мою голову?
— Понятия не имею, отец.
— Как это несправедливо. Незаслуженно. Я даже не знаком с твоей покровительницей. В глаза не видел дома, в котором хранятся рукописи.
В лавку спустилась Роза Понтинг и какое-то время безмолвно слушала разговор, но тут не выдержала:
— В чем тебя обвиняют, Сэмми?
— Меня обвиняют, Роза, в подделке рукописей Шекспира.
— Ну что вы, отец, вовсе нет. Они всего лишь подозревают вас в том, что вы воспользовались ими…