Шекспира по женской линии, который по-прежнему жил в доме Барда на Хенли-стрит. Известный ученый Эдмонд Малоун
[53] снабдил Айрленда рекомендательным письмом. Перед старинным жилищем на вывеске было выгравировано чернью: «В этом Доме Родился Уильям Шекспир. За определенную плату предоставляется экипаж с лошадью».
— Ваш визит для меня большая честь, сэр, — сказал Ральф Харт, ведя их по узкому коридору в дом. Хозяин был невысок и лыс, лицо его поражало бледностью.
— Это честь для меня, сэр, — ответствовал Айрленд-старший, — познакомиться с родственником великого Барда здесь, в его пенатах. Мой сын Уильям, сэр.
Уильям пожал теплую сильную руку мясника, живо представляя себе, как она стискивает шею кролика или цыпленка.
— У меня нет никаких литературных талантов, мистер Айрленд. Я всего лишь торговец.
— Весьма почетное занятие, — снисходительно заметил Сэмюэл Айрленд. — Отец нашего Барда тоже ведь был мясником, не так ли?
— Этот факт еще не доказан. Некоторые утверждают, что он был перчаточником. Но точно держал скотину. Проходите в залу. Кое-кто предпочитает называть ее гостиной.
Харт показался Уильяму человеком невозмутимым и решительным. Наверняка и дела у него идут прекрасно.
— Не прикажете ли подать чаю? Женой я не обзавелся, зато горничная — сущий клад.
— Хорошей прислуге цены нет, сэр.
Уильям Айрленд никак не мог поверить, что находится в доме, где, как принято считать, родился Шекспир, что через эту комнату, в которой они сидят, Бард проходил тысячу раз. Странно было улавливать в лице мясника черты фамильного сходства с его знаменитым родственником. И не ощущать при этом ничего особенного, даже намека на незримое присутствие в зале великой тени, на некое волшебство — вот что было совершенно непостижимо. Впрочем, Уильям винил в этом себя самого. Стало быть, он не способен воспринимать такие флюиды. Человек более чуткий наверняка расцвел бы в этой таинственной, дышащей стариной атмосфере. Более утонченная натура встрепенулась бы, как на призывный звук горна. А он, Уильям, не замечает ничего из ряда вон выходящего. Для него дом пуст.
— Вы слышали о нашем открытии, мистер Айрленд? Под крышей за стропилом было найдено завещание его отца. На чердаке, я там храню старые лотки.
Уильям поднял глаза; в поперечных балках еще торчали крючья для коровьих и свиных туш.
— Папистское завещание Джона Шекспира, верно? — На слове «папистское» Сэмюэл Айрленд немного понизил голос.
— Совершенно верно.
— Однако же его подлинность наверняка вызывает сомнения, не так ли, мистер Харт? Разве не мог его состряпать какой-нибудь фанатичный католик?