— Что именно?
— Что ты посодействуешь публикации его статьи.
— Ничего не понимаю. Какой еще статьи? — Бурный гнев и отчаяние сестры сбивали Чарльза с толку. В данных обстоятельствах, решил он, самое разумное — сохранять нейтральный, беспристрастный тон. — Начни-ка с начала, милая. Итак, чего же хочет Айрленд?
— Мистер Айрленд нашел короткое стихотворение Шекспира. Не более шести-семи строк Как я уже говорила, нынешней ночью он мне его прочитал. Но ведь это первое неизвестное стихотворение, обнаруженное за последние двести лет! И какое! Поразительное. И прекрасное.
— Я читал статейку его отца в «Джентльменз мэгэзин». Он там лишь упоминает неизвестного благодетеля. Сын рассказал тебе что-то еще?
— Абсолютно ничего.
Как легко слетела ложь с ее языка!
— Ошибки тут быть не может?
— Никакой.
Неожиданно ровный, твердый тон сестры удивил Чарльза. Ему захотелось укрепить ее в этой твердости.
— Чего же мистер Айрленд ждет от меня?
— Это великое открытие, и он, естественно, желает сам поведать о нем миру. Если он напишет статью, ты сможешь пристроить ее в журнал?
По правде говоря, Чарльз Лэм вовсе не жаждал водить компанию с Уильямом Айрлендом. Ну, кто он такой? Лавочник, торговец, которому судьба даровала редкую находку. Но это ведь не значит, что та же судьба наделила его фантазией и талантом сочинительства.
— Ты уверена, милая, что это будет разумно с моей стороны?
— А ты что предлагаешь? Открытие удивительное, необычайное…
— Вот именно. Следовательно, необходимо должным образом его описать, а подлинность подтвердить документально.
— Ясно. По-твоему, мистер Айрленд не владеет литературным слогом.
— Наверняка, конечно, сказать не могу, но можно ли ждать от него блестящего слога? Есть ли такая вероятность? По его собственному признанию, приличного образования он не получил. Растил его один лишь отец.
— А Шекспир получил приличное образование? Удивляюсь тебе, Чарльз.
— Он все же не Шекспир.
— Надо понимать, один ты владеешь даром сочинительства. Много о себе мнишь, Чарльз.
Мэри закусила губу и отвернулась. Она снова разгневалась.
Чарльз с опаской наблюдал за сестрой. Никогда прежде он не замечал у нее столь резких перемен настроения. Пожалуй, разумнее всего попытаться ее умиротворить.
— Прости меня, дорогая. Сейчас так поздно. Он, безусловно, не Шекспир, но вдруг он окажется вторым Лэмом? Я сделаю все возможное, чтобы ему помочь.
— Ты не против, Чарльз, если он придет к нам и расскажет, о чем собирается писать? Я была бы очень рада.
— Конечно, не против. Пусть приходит, когда ему удобно.
* * *