Такого тюфячка даже в Пилипенковском отеле пятизвездочной стоимости не было! А уж этот подонок напер к себе в Петербург оборудование со всего мира! Причем милиционер Митя мне говорил, что все это он получал на халяву!.. За счет какого-то "Международного общества защиты Животных", где Пилипенко сейчас отирается и шустрит изо всех сил…
Так вот, значит, усаживает меня Клинтон на этот тюфяк собственными руками (это несмотря-то на врожденную аллергию!..) и говорит:
– А ты, Кыся, сиди, лежи, поправляйся. Судя по твоим боевым шрамам и разорванному уху и по тому, как отважно ты вел себя, бросившись на помощь к нашему дорогому Соксу, – ты Кот боевой и…
– Папа! Ты не можешь попроще? – прерывает его Челси. – Ты же не в Конгрессе и не на встрече Большой Семерки…
– О'кей, малыш!.. – смеется Клинтон. – Простоя посчитал, что раз это русский Кот, как мне подсказал Ларри, то первая наша встреча должна носить оттенок некой дипломатичности. А подобные встречи регламентированы определенным характером и не менее определенной лексикой.
Теперь Клинтона прервала Хиллари.
– Кот есть Кот! – сказала она. – И важно, что представляет из себя этот Кот. А русский он, или американский, или итальянский – не имеет ровно никакого значения…
– Слушайте! Какого черта вы на меня навалились?!.. – весело возмутился Клинтон.
– Я зашел сюда с единственной целью – пожать лапу этому русскому мужественному Коту, а вы…
– Так сделай же это!.. – чуть ли не хором простонали Челси и Хиллари.
– Кыся! Лапу!.. – сказал Билл Клинтон и шутливо протянул мне свою ладонь.
Я с удовольствием вложил свою переднюю правую лапу в его протянутую руку.
Клинтон беспомощно и растерянно посмотрел на Челси и Ларри Брауна:
– О, Боже… Он что, понимает все, что я говорю?!
– Полагаю, что – да, мистер Президент, – уверенно сказал Ларри.
А Челси подмигнула мне и спросила меня поШелдрейсовски:
– Ларри прав?
– Естественно! – ответил я ей и приветственно вильнул хвостом.
– Тогда у меня будет с тобой отдельный разговор…
– Нет проблем, – заверил я ее.
Челси радостно рассмеялась и погладила меня. Впервые в жизни я вдруг почувствовал, что мне это приятно! До этого момента я никаких таких поглаживаний не переносил, да и, честно говоря, никому из посторонних не позволял этого делать. Разве что только Шуре, Водиле, Фридриху, Тане Кох и вот теперь – Тимурчику… А тут, ну надо же, как мы всетаки меняемся с возрастом?!..
Одновременно с этими мыслями я отчетливо увидел, что Сокс чуть на говно не изошел от ревности и зависти. Он буквально подлез под руку Челси, и той ничего не оставалось делать, как погладить и Сокса. Правда, сделала это она с открытой душой и распахнутым для любви сердцем.