Элементарная логика подсказывает, что увлечению широких масс "прогрессом" не так уж много лет; и оный "прогресс" отнюдь не имманентен человеческому роду, умеющему тысячелетиями поддерживать баланс со вмещающим биогеоценозом. Отмечу, что равно справедливо и обратное: механизмов защиты от "прогресса", встроенных в автоматически запускаемый алгоритм инстинктивных реакций и обеспечивающих своевременное гашение этого паразитного резонанса не существует тоже.
Определю понятия. Сам термин "прогресс" в приложении к рассматриваемой проблематике есть не что иное, как химера, абстракция, призванная вуалировать отсутствие за собой положительного содержания. Таким образом, дать определение возможно лишь одноименной идеологеме. Итак: "прогресс" есть идеология, санкционирующая нелимитированное извлечение энергии, сокрытой в структуре эксплуатируемого популяцией ландшафта. И, подчеркну, высвобождаемой исключительно в процессе деградации такового, что, в свою очередь, закрывая пути возврата к нормальному, сообразному среде типу хозяйствования, и избыточно извлекаемая энергия, не находя иного способа утилизации, наводит в системе популяция-ландшафт-хозяйство самовозбуждающиеся колебания, и система идет вразнос, по аналогии с самовозбуждением якоря в асинхронных электродигателях…
Паразитным я именую сей резонанс не ввиду корреляции динамики популяции с высвобождением упомянутой энергии, это естественно; но в связи с избыточностью, искусственностью, чужеродством мультипликатора, разгоняющего популяционную динамику по экспоненте без какой-либо к тому необходимости. Мультипликатором здесь является именно ловко встроенная в принципы хозяйствования парадигма неизбежности экспансии, сиречь "прогресса". Начиная определять поведение участников рынка, сей мультипликатор ставит во главу угла понятие экономической эффективности. Современному человеку понятия эффективности, рентабельности и иже с ним вдолблены настолько глубоко, что кажутся ему чем-то сродни законам природы, тем временем как мерой желательности любого процесса, имеющего место в популяции Номо, является мера и знак его влияния на целостность геобиоценоза, оную популяцию вмещающего. Перенося конкуренцию из плоскости "кто проще и дешевле решит возникшую проблему" в дегенератскую "кто сделает больше, дешевле, и продаст подороже, одновременно породив несколько новых потребностей", парадигма прогресса выступает в роли шутника, переведшего стрелки городских часов на некоторое значение, с коим поутру стала сообразовывать свое поведение большая часть горожан; заметивших же несообразность принудит к новому времени поведение массы, синхронизироваться с которой они будут вынуждены так или иначе. Однако шутки с основополагающими аксиомами далеко не так безобидны, как фокусы с условным делением суток на вполне абстрактные единицы – надо ли доказывать очевидное: допущение "прогресса" не оставляет камня на камне от некогда равновесных, тысячелетиями хранивших гомеостазис историческими ареалами Homo. Либо, выражаясь демократично, чем больше становится Homo economicus, тем меньше ежиков, рябин, осин и Homo sapiens, пребывающих в первозданном великолепии – притом с уверенным прогнозом приращения имеющейся диспропорции.