– А дети? – с сомнением спросила я. – Им будет тяжело путешествовать в машине.
– Я же не настаиваю, чтобы все было именно так, Руфь. Решим по ходу дела.
Сама покладистость. Ни намека на тихую враждебность: мол, стоит ему о чем-то помечтать, как мне обязательно надо все испортить. Да и я не испытывала ни раздражения, ни злости. С тех пор как возобновился мой роман с Дэвидом, я стала намного спокойнее и отношения с Уолтером заметно улучшились.
Я улыбнулась:
– Что ж, неплохая идея.
– Правда? – с неожиданной тревогой спросил он. – Может, ты просто хочешь сделать мне приятное?
– Нет, в самом деле.
Он поцеловал меня в лоб, нежно улыбнулся:
– Прекрасно. Я рад. Буду с нетерпением ждать отпуска. Хочу наконец похвастать тобой и детьми.
– Я думала, это касается только детей, – не удержалась я. Он не стал отрицать, задумчиво посмотрел на меня и ответил:
– Раньше – да. Теперь многое изменилось.
Я пыталась угадать, что за этим кроется.
– Прежде всего изменилась ты сама. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду.
– Наверное, все дело в детях. – Я была немного озадачена.
– Нет, это произошло совсем недавно.
Мне хотелось спросить, когда именно, но я знала, что он ответит.
– Не буду спорить, раз перемена к лучшему.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Уолтер.
По существу, он дал мне понять, что ему не хотелось привозить к отцу жену, которая его презирала. Рождение детей отдалило меня от Уолтера, и роман с Дэвидом увеличил этот разрыв, но именно благодаря Дэвиду я научилась быть снисходительной. Ведь мы спорим лишь тогда, когда зависим от того, кого стремимся убедить. С возвращением Дэвида Уолтер перестал быть объектом моего постоянного недовольства и отодвинулся куда-то на задний план. И это явно пошло нам обоим на пользу.
Иногда мы спали вместе. Даже супружеские обязанности для меня стали менее обременительны. Мне больше не нужно было представлять себе, что он – Дэвид. Да их и невозможно было спутать, Уолтер вел себя в постели как маленький мальчик, который слишком робок и не решается взять обещанную награду. Даже его сухощавое тело было скорее телом подростка, а не мужчины. А большое, сильное тело Дэвида подчиняло меня властно, почти грубо, и мы оба целиком отдавались охватывавшей нас страсти.
Итак, я начала улыбаться Уолтеру. И перестала спорить с ним по пустякам. Мне не хотелось больше доводить его и себя до исступления, чтобы создать иллюзию жизни. Я не уходила из дома по вечерам, кроме тех дней, когда приезжал Дэвид. Я не предъявляла Уолтеру претензий и не изводила себя мыслями о будущем: мне вполне хватало настоящего.