— Тогда перекрестись, — посоветовал Леденцов.
— Чего?
— Скажи спасибо, вот что. Красивую за что берут? За внешность. А некрасивую? За душу. Сколько я знаю несчастных красавиц…
— Почему несчастных? — усомнилась Ирка.
— Вокруг нее вьется десяток парней. Все разбитные, нахальные, привыкшие хапать что получше. А скромненькие в сторонке. Да разве дело в красоте?
— В любви?
— Не только. Знавал я красавицу… И внешность, и влюблялась до умопомрачения. А замуж не брали. И правильно делали.
— Красивая, любила… Какого рожна надо?
— Я перечислю, какого рожна… Парень смотрит: не изменит ли при такой внешности, какой у нее характер, любит ли детей, какой станет хозяйкой, умна ли, между прочим, и будет ли с ней интересно?.. И тэ дэ.
— А любовь?
— Капитан… На работе есть парень по кличке «капитан». Он говорит, что любовь — это лишь повод. Семью надо строить не на чувствах, а на более крепком фундаменте. Так что внешность, Ирина, дело второе, а может быть, и третье.
Леденцов спохватился. Часы он оставил дома, поэтому за временем не следил. Зарядку, считай, сделал, но еще бритье, душ, одевание, чашка кофе; да мама наверняка не выпустит без каких-нибудь сырников или блинчиков.
— Боря, я детей люблю, — сообщила Ирка.
— Не сомневаюсь.
— И я верная.
— Убедился.
— Характер у меня баламутный, но отходчивый.
— Тоже убедился.
— Варить умею. Знаешь, какие дрочены стряпаю?
— Стряпаешь… что?
— Дрочены — картофельная запеканка.
Теперь Леденцов забеспокоился уже не о времени. Разговор принял тревожный оборот, тот самый, которого он давно остерегался. Они уже говорили не о любви вообще — они уже говорили о дроченах.
— Я ищу жену, которая не умеет готовить, — попробовал он отшутиться.
— Зачем?
— Чтобы поменьше есть, а значит, и подольше жить.
Ирка задумалась, не приняв шутки. Этой заминкой он решил воспользоваться и уже хотел было встать. Но она тихонько спросила:
— Чувствуешь?
— Что?
Ирка взглядом показала на свою грудь, подняв ее еще выше.
— Понюхай.
Леденцов неуверенно склонился, но она крепко обхватила рукой его затылок и ткнула лицом в утопающую плоть, как в подушку. Сильный приятный запах чуть не задушил.
— Окропилась, — удивился он, выныривая.
Раньше от нее пахло сигаретами и вином. Теперь вот духи. Волосы намыты так, что и не блестят. Кофточка новая, первозданной белизны. Губы подкрашены, глаза подведены.
— И чем пахну?
— Ну, цветами.
— Аромат прохладной зелени первых цветов с мягкой нотой туберозы, — расшифровала она запах. — В рекламе написано.
Леденцову вдруг сделалось жарко. Он чувствовал, как краска горячит щеки, сливаясь цветом с огненной головой. Какая стыдуха… Мама у окна, старушки, соседи… И все видели, как он припадал лицом к девичьей груди. Попробуй объясни, что в оперативных целях нюхал мягкую ноту туберозы.