Лес вдоль шоссе заполнялся бойцами. Заметно водворялся порядок.
Бурнин поехал к Ивакину. Через мост на левый берег Днепра еще подтягивались отходящие части. Двигались организованно. Но уже наступило утро. С моста уже было видно плывущие по реке опавшие желтые листья деревьев. Вот-вот могла налететь авиация.
— С Чалым связь установлена штабом. Слышите, артиллерия бьет? Это он отходит на новый рубеж со своими дивизионами,— закончив доклад по телефону, пояснил Ивакин. — Командующий приказал Чебрецову и Волынскому выслать стрелковое прикрытие артиллерии. Бурнин, папироску дай. Да неужто на всех этих машинах так и нет папирос?! — сердито воскликнул Ивакин. — Надо забрать все курево для бойцов. Куда они его, к черту, в тыл тащат!
— Слушаюсь, прикажу, — отозвался Бурнин.
— Ну, сейчас я тебя с моим полковником познакомлю. Он на НП сидит. Никак до него мы не доберемся! — сказал Ивакин. — Политрук, показывай, что у тебя! — спохватился он, тут же отвлекшись. — Хоть разорвись! — шутливо развел он руками. — А в самом-то деле надо спешить: ведь вот-вот на нас танки всей массой навалятся... Ну, показывай!
Человек, которого Бурнин сперва принял было за связиста, поднялся от стола с листом бумаги. Это был «Боевой листок-молния», как гласил заголовок.
В передовой рассказывалось о только что виденном: комиссар вызвал коммунистов — откликнулись комсомольцы; беспартийные обиделись и требовательно заявили свое право быть с коммунистами рядом. Приведено было два эпизода с уничтожением танков.
— Бурнин, расскажи ему про ту самую роту в лесу, а ты, политрук, иди сам в ту роту и посмотри. Напишешь, как было, фамилии всюду ставь. И чтобы мне эти «молнии» висели везде, где формируются роты! — приказал Ивакин. — Какую-нибудь редакцию тебе надо поймать, — посоветовал он. — Идем, Бурнин, наконец, к полковнику.
Ивакин энергично зашагал от шоссе на холмик, увлекая за собой Бурнина к наблюдательному пункту.
— Командарм дал благословение тут для заслона рубеж выбирать, сам подсказал по карте. Овражки выберем для формировочных пунктов — сперва там будем роты формировать, а в другом месте, в тылу подальше, кормить и сводить в батальоны.
— Для чего же формировать в два приема? — удивился Бурнин.
— Так правильнее. Уж по опыту знаю, — на ходу пояснял Ивакин, — бегство мало остановить: в первый момент эта остановка кажется паникеру бесполезные насилием. Ведь когда он бежит, он искренне думает, что все позади погибло, а то бы не драпал. А заградотряды он считает чуть ли не диверсантской ловушкой, которая отдаст его в плен фашистам...