— Да, Емельян Иваныч, ему в полицию в самом деле как-то... не то! — поддержал Кострикина Самохин.
— Павлик, да ты понимаешь, что говоришь?! — возмутился Баграмов.
— Емельян Иваныч, найдем ведь другого кого-нибудь. Ведь неловко же комиссару, — вступился и Бойчук.
— Замечательно! Сколько тут у тебя адвокатов и нянек, товарищ Кострикин! — насмешливо сказал Муравьев.— А я думал, что ты, как политработник, влияешь на молодежь! Выходит, наоборот — комиссар под влиянием комсомольцев!
Кострикин молча смотрел исподлобья. Он твердо решил отстоять достоинство комиссара.
— Ну, слушай, товарищ Кострикин, — сказал Муравьев.— В восемнадцатом я вступил в партию. Понимаешь? За эти года мало ли что она мне доверяла... Так слушай. Мы можем сейчас захватить в свои руки весь лагерь. Если же не поставим в полицию коммунистов и самых лучших советских людей, то фашисты подсунут опять своих холуев. Ты просто обязан пойти в коменданты полиции. Список на сорок человек набросай сперва сам, потом согласуем.
— Я же сказал, что я старший политрук! — перебил с упорством Кострикин, который еще не мог постичь всю необычность происходящего.
— А я по званию полковой комиссар, по должности начальник политотдела армии. Тебе ясно? Неужели же я комиссара толкну на позор?! — воскликнул Муравьев.
В это время снаружи послышался раздирающий душу, визгливый, знакомый всем скрип колес. «Могил-команда» толкала по рельсам тележку с полутора десятками голых, костлявых, ничем не прикрытых трупов, только что вынесенных из секций.
Баграмов показал за окно.
— Вот кто назначает тебя в полицию, комиссар! Ты думаешь, что в твоем формализме есть хоть капля партийности?! — сказал он.
Кострикин молчал. Лицо его потемнело. Он весь кипел от негодования.
— Ну и нечего свататься! Мы тут с ним время только теряем! — досадливо заключил Муравьев. — Пишите вместо него меня. Вы свободны, товарищ Кострикин. Павлик, а ну, помоги-ка составить список. Я ваших людей мало знаю.
— Я... согласен... — мрачно сказал Кострикин.— Товарищ полковой комиссар, разрешите идти выполнять? — обратился он по-военному.
— Так бы давно. Идите да поживей возвращайтесь,— сказал Муравьев.
— Но смотрите, товарищи, чтобы не было прежде времени слухов! — предостерег Соколов и обратился к врачам: — Давайте, товарищи, думать. Старшие, я думаю, смогут остаться за санитаров, а новых старших на свои места они подскажут и сами. Кто лучше, чем они, знает больных!
— Теперь они уже всех изучили, укажут! — согласился Бойчук.
— Значит, санитары пойдут в основном в полицию и на кухню. А поваров где возьмем? — спросил Леонид Андреич. — Ведь нужно же настоящих-то поваров!