Митька Шиков не замедлил явиться в карантин-абтайлюнг, как он называл по-немецки вновь открытое карантинное отделение лазарета, с этого дня вторгшееся в форлагерь.
— Кто комендант карантин-абтайлюнга? — спросил Шиков.
— Я — старший фельдшер, — отозвался Балашов.
— Что старший фельдшер, что комендант — все одно!
Шиков всмотрелся в лицо Балашова и встрепенулся:
— Погоди-ка, ведь я тебя знаю — ты земляк Бронислава. Он помогал тебе за золотые часы, я помню.
— Часы он ко мне подослал кого-то украсть, и украли, — сказал Балашов.
— Слыхал, — продолжал Шиков, подмигнув с обычной хитрой усмешкой. — А еще ты рисовал портретики с немцев. Верно?
— Ну, это пока в лазарет не попал...
— Говорили — художник. Когда же ты фельдшером стал? — Шиков, довольный своей «проницательностью», расхохотался.
— Я всегда им был. В армии тоже был фельдшером, а портреты я с детства способен. Меня от портретов батька, бывало, ремнем отучал, когда я хотел на художника поучиться. Отец-то был сам деревенский фельдшер...
Удачная ложь убедила Шикова.
— Ну и дурак твой отец! Тебе бы еще поучиться. Ведь у тебя, я считаю, прямо талант!
— Многим нравится. Немцы платили, бывало, по целой буханке...
— У-у, немцы любят!.. Я на твоем месте жил бы — горя не знал! На кой тебе черт в фельдшера! Хочешь — переходи к нам в барак!
— Ну как же? Кем я там буду?
— В полицию, очень просто! Фельдфебелю нашему сделай портретик — и с милой душой зачислит. Он тебя еще в город потащит, к знакомым «фрау», с них портретики делать. Во будешь жить! — показал Шиков под самое горло.
— А ну их к чертям! — отозвался Балашов.
— Да я только так. Я их сам не люблю. Все равно все фашисты, — согласился Шиков. — Так ты вот чего, комендант имей в виду, что ты подчиняешься мне, — вдруг заключил он.
— Как же — тебе? Старшему врачу Соколову, а тут — Славинскому.
— Женьке? Который в лагерь ходил выкликать больных?! Старый дружок! Так ты думаешь, что ему подчиняешься? Как бы не так! Он всего по лечебной части.
— А больше-то в карантине какая же часть? — «наивно» спросил Балашов.
— Ну как сказать... сам понимаешь: барахольная часть и насчет жратвы, — одним словом, трале-вале по хозяйству, часы, сапоги...
— Да что ты возьмешь с «доходяг»?! Их уже раньше ограбили немцы! А потом — они будут проходить дезинфекцию, баню, там еще оберут, черта лысого нам оставят!
— Это верно, что баню! — снисходительно усмехнулся Шиков. — Да, вообще, ты мне подчиняешься! — вдруг взъелся он. — Сколько у вас полицаев?
— У нас санитары, а полицаи зачем?
— В чужой монастырь со своим уставом не лезь! Я тебе дам десять полицаев для соблюдения порядка, а санитары твои за больными ухаживать будут.