— У нас-то мы примем меры! А в других лагерях... — по-прежнему волновался Баграмов.
— Почему ты, Баграмов, думаешь, что мы с тобой лучше?! В каждом лагере больше ли, меньше ли, а непременно есть группа надежных ребят, которые эту вербовку сорвут, — возразил Муравьев уверенно. — А главное — этим фашисты признали, что дело их плохо. В Красную Армию пленных немцев наше командование небось звать не станет! Садись-ка пиши скорей новую книжку, а я пока эту «Зарю» распишу.
За ночь свежую книжечку «Что такое власовщина» уже переписали в нескольких экземплярах, чтобы дать отпор провокации без задержки, а весь этот номер «Зари» был тоже разослан по всем баракам с примечаниями Муравьева на полях.
Несколько дней подряд после этого «чистая душа» обходил бараки рабочих команд и выздоравливающих хирургического отделения. Он сам читал вслух «Зарю» и уговаривал пленных «освободить Россию от евреев и коммунистов, чтобы устроить в ней жизнь по порядкам гитлеровской новой Европы». Впрочем, главным образом он заманивал пленных, обещая им в армии сытный паек и рассчитывая, что купит за эту цену голодных.
Действительно, Лешке Гестапу было подано четырнадцать заявлений из хирургического отделения согласных надеть немецкую солдатскую форму и взять в руки оружие. Лешка торжественно принес заявления Краузе.
— Вас, пожалуй, господин зондерфюрер, представят к награде за такую успешную агитацию! — восторженно сказал «чистой душе» Лешка Гестап. — Если бы не нога, я бы сам просился!.. — Лешка задумался. — А посмотреть, господин зондерфюрер, ведь наши добровольцы все слабые люди. Пока вы списки пошлете в Берлин, надо бы их подкормить, а то засмеют, что навербовали таких «доходяг». Они ведь и на солдат не похожи!
— Ты, Леша, предусмотри-тельный че-ло-век. Скажи доктору Вишенину, что я приказал очистить один барак. Мы в него поместим добровольцев на осо-бый паек на не-дель-ку, — согласился гестаповец.
— Совсем другой будет вид! — потирал руки Лешка.— Действительно, поживут на особом пайке, и все остальные увидят, что тут уже не разговоры, а факт — усиленное питание! Знаете, сколько посыплется заявлений!
Через час со списком в руках Лешка Гестап уже обходил бараки хирургии, вызывая для перевода в особый барак тех, кто подал в абвер заявление.
— Коржиков Сидор, номер сто пятьдесят одна тысяча триста двадцать семь! В отдельный барак русской освободительной армии! — от порога во весь голос вызвал по списку Лешка.
— Чего-о?! — удивились соседи Коржикова.
— Куда, куда тебя, Сидор?
Коржиков в суетливом смущении собирал барахлишко.