— А ты, Ванюша, что ни побег, — считай, что это ты сам прорвался из лагеря. Сколько удач — все наши! — говорил ему Пимен.
Барачный «старшой» — уборщик и хлеборез, он выносил парашу, подавал больным судно, мыл шваброй полы, делился с больными закуркой, спал в том же бараке у двери, слушал все разговоры вновь прибывающих в лагерь людей, давал им оценку. Но никому из них не пришло в голову, что этот простецкий алтайский шахтер руководит тем маленьким коллективом, которому поручено быть десантом подпольной организации рядом с немецкой комендатурой, с Шиковым и Лешкой Гестапом, с оплотом фашизма внутри лагеря.
«Чистая душа» и Лешка Безногий прошли по баракам с пачкой газет. Лагерный зондсрфюрер сиял.
— Я к вам, господа, с пода-роч-ком: с новой русской газетой. Вместо «Клича» будете получать «Зарю»! — ликуя, провозглашал он.
Юрка мгновенно примчался в аптеку с целой пачкой «Зари».
— «Чистоган» грозился каким-то подарочком и тонкогубую щель свою до ушей расщерил от радости! Должно быть, что-нибудь очень похабное! — сказал Юрка, передавая Баграмову пачку.
В новой «русской» газете, оказалось, опубликовано действительно что-то вроде фашистского «манифеста» за подписью бывшего советского генерала Власова, который попал в плен на Волховском фронте.
Предатель развязно доказывал советским военнопленным и гражданским людям, угнанным из оккупированных районов в немецкое рабство, что для них единственный путь к жизни заключается в том, чтобы в рядах «русской освободительной армии», на стороне гитлеровской Германии, сражаться против СССР...
— Вот болван! Уж раньше люди не поддавались фашистам, когда Гитлер шел в наступление, а теперь он кого же заманит! — воскликнул Юрка, читая власовское воззвание.
— Конечно, расчет у него на голод. А кого возьмет на испуг. И дрянцо найдется, и дурачков попадет толика, а пожалуй, пойдут и те господа полицаи и коменданты, которые понимают, что пленные все-таки выпустят им кишки! — высказался Баграмов.
В обеденный перерыв в аптеку пришел Муравьев. Он не только успел прочесть власовскую газетку, а устроил уже на крылечке с больными ее обсуждение.
— Каково?! — возмущенно воскликнул Баграмов.
— А что же ты думал? Что в генералах нет дураков и мерзавцев? — невозмутимо сказал Муравьев. — У Гитлера в армии пленных сколько угодно: датчане, норвежцы, голландцы, поляки, и чехи, и немцы Поволжья... Австрийцы и венгры — это, по существу, тоже народы пленные... Но ведь изменники родине — это не армия, с ними много не навоюешь! Гитлер хватается за соломинку, вот в чем главное! А наше дело, конечно, принять все меры, чтобы никто не попался на его удочку.