Колька-«пацан» покорно стал отливать из каждого бачка по черпаку баланды в бачок «добровольцев».
«Господа добровольцы» — старшой с помощником — угрюмо и молча ждали, когда закончится эта мучительно медленная процедура. А в это время град самой отборной ругани с ненавистью сыпался на их головы.
— Леша, ты нас проводи до барака, — попросили злополучные «освободители».
— Дурак! Мне только и дела, что вас провожать! — огрызнулся Безногий. — Видишь, я за раздачей следить поставлен.
— Ну, послал бы хотя полицая! — настаивал Коржиков.
— Иди ты... Пристал! Что я, целый день с тобой нянчиться, что ли, стану! С прибавкой обед получили — и ходу отсюда! Шагом марш! — скомандовал Лешка. Он сунул Коржикову в спину костылем так, что дух у того захватило.
Вслед «освободителям» раздалось улюлюканье, крики из толпы голодных зрителей, которые, как всегда, скопились невдалеке от кухни.
В спину Коржикова и его помощника и в открытый бачок с баландой полетели камни, горсти песку, ошметок резиновой подошвы, валявшийся у дороги. Те заспешили. Пущенная с чьей-то ноги колодка все-таки угодила прямо в бачок.
— Жрите, мать вашу так! Босиком похожу, а «воинов» накормлю досыта! — выкрикнул белобрысый вихрастый паренек в матросской тельняшке под куцым лазаретным пиджачком.
«Чистая душа» точно из земли вырос.
— Was ist los?! — крикнул он. — Что тако-е у вас, гос-по-да? Вы, господин, почему разутый?
— Плохо кормите «освободителей», господин фельдфебель,— развязно и смело ответил парень в тельняшке. — Им на фронт уходить. Я им для сытости колодку свою пожертвовал.
— Вы хули-га-ан! Так посту-па-ют сви-ньи! Вы испортили людям пи-щу. Вы негодяй! С вас будут лупить вашу шку-ру...
Лешка подскочил к гестаповцу.
— Безобразие, господин фельдфебель! Прямо в пищу кинуть колодку! — сочувственно и угодливо бормотал он. — Ну как им не стыдно!
— Ты, Леша, ко мне его приведешь, — распорядился гестаповец. — Я его накажу. Где твой номер? — потребовал он у парня в тельняшке.
— Нате, смотрите, не жалко! — дерзко сказал белобрысый, видя, что все равно уж «шкуру» ему слупят...
До барака «господ добровольцев» провожала яростная толпа.
Обливаясь потом, торопливо тащили они полный до краев бачок баланды, боясь даже остановиться, чтобы выловить всю дрянь, которую им по пути кидали.
Белобрысый парнишка, который бросил свою колодку в бачок «добровольцев», после обеда был призван на суд к «чистой душе».
— Он хули-ган и будет нака-зан пле-тя-ми! — приговорил гестаповец.
Персонал и ходячие больные из хирургии были собраны для этого зрелища. Привязанный на скамье виновник обиды «освободителей», получив свои двадцать плетей, был снесен в барак на носилках. Пленные расходились мрачно с места публичной порки. Зондерфюрер сам увел «обиженных» добровольцев, которые поняли, что теперь им будет еще хуже.