— Камерон…
— Энди! Ради всего святого! Это я — Камерон. Дружок твой лучший — детство свое голожопое еще не забыл? Ну, вспомнил? Да проснись ты!
Не могу поверить, что сонный голос Энди — не притворство. Ну да, уже полночь, но Энди никогда не заваливается спать раньше двух.
— …А, Камерон. Ну да, мне сразу показалось, что номер знакомый. Как дела?
— Порядок. А у тебя?
— Как всегда, ты же знаешь. Порядок. Полный.
— Ты обкурился, что ли?
— Ну, сам понимаешь.
— Слушай, если слишком поздно, то я перезвоню…
— Нет-нет, давай.
Я сижу в крохотной комнатке своей квартиры, телевизор включен, звук выключен, компьютер включен на дисплее таблица результатов «Деспота». Сейчас вечер пятницы, и по идее я бы должен где-нибудь развлекаться, но я жду звонка от мистера Арчера, а кроме того, боюсь, что найду себе какую-нибудь такую развлекуху, что мне захочется курить — вот еще одна причина, почему я остался дома смотреть телевизор и играть в игрушки, но потом начал думать об Аресе, пятерых покойничках и парне, который сидит в багдадской кутузке, и внезапно меня осенило: Камерон, ты явно ввязался в историю с материалами из стола Перла Фротуайта; тут я испугался, мне захотелось услышать человеческий голос, и я позвонил Энди, потому что должен ему телефонный звонок и почти не общался с ним после его короткого визита летом на уик-энд, но вместо Энди напоролся на его автоответчик в темном отеле всего в двух сотнях километров отсюда, хотя слышимость по-прежнему слабая, глуховатая. У меня такое ощущение, что я слышу, как его голос эхом отдается под сводами этого тихого, холодного места.
— Ну, что у тебя интересненького? — спрашиваю я.
— Ничего особенного. Ездил вот на рыбалку. Был в горах. Сам знаешь. А ты как?
— А как всегда. Валяю дурака. Пишу статью. Да, я бросил курить.
— Опять?
— Нет, теперь окончательно.
— Молодец. Все потрахиваешь эту замужнюю штучку?
— Боюсь, что так, — говорю я (и рад, что он не видит, какую гримасу я при этом корчу).
Неловко все это, ведь Энди знает и Ивонну, и Уильяма еще со Стерлинга, он корешился с Уильямом, и, хотя их пути вроде разошлись, мне не хочется, чтобы Энди знал про меня и Ивонну. Я всегда беспокоюсь, как бы он не догадался, что это она.
— Ага… Как, ты говорил, ее зовут?
— Не помню, чтобы я тебе это говорил, — со смехом отвечаю я и снова усаживаюсь на стул.
— Боишься, что я кому-нибудь скажу? — веселится он.
— Ну да. Живу тут в постоянном страхе, что это станет известно широкому кругу наших общих знакомых.
— Да брось ты. Пора тебе обзавестись собственной женщиной.
— Угу, — говорю я, изображая, словно обкурился и с трудом ворочаю языком. — Да, корешок, пора, понимаешь, найти себе типа телку.