- Ясно, - вздохнул полковник, когда рассказчик умолк. - Кругом сплошное свинство. Судьи - упыри, прокуроры - гниды, а уж следаки... Кстати, кто твое дело вел?
- Майор Бичкаускас. Я же назвал, вроде?
- Ах, да. Припоминаю... Редкостная скотина!
- Знаете его?
- Кто же не знает... Прибыл из Вильнюса год назад, и уже семь офицеров посадил. Впрочем, если с тобою - уже восемь получается.
У Виктора защемило сердце:
- Видели из них кого-нибудь?
- Да почти всех, милок. Почти всех. Кто ещё в СИЗО пока, кого уже на зону этапировали...
Резанув по нервам противным визгом, сдвинулся покрытый множеством слоев краски засов. Чуть пониже середины двери, под смотровым глазком открылось окошко-"раздача".
Заглянувший внутрь милиционер произнес:
- Ужин. Болотов, получите.
- Я не один, - напомнил полковник.
- Ну что вы, Валерий Николаевич, - замахал руками Виктор. - Не надо, мне есть совершенно не хочется.
- Не выдумывай! Это тебе не воля. Когда жрать потянет - в магазин не сбегаешь.
Он вновь обернулся к "раздаче":
- Пожалуйста, разберитесь. Нужна ещё одна порция. Для новичка.
За дверью послышалась какая-то возня, звон посуды. И вскоре Рогов тоже получил еду: картофельное пюре и кусок жареной рыбы в алюминиевой миске. Хлеб, чай...
Прежде чем приняться за ужин, полковник внимательно осмотрел посуду. Пояснил:
- Здесь хоть и не зона, но все же... Поглядывай, чтобы ни на ложке, ни на шлемке дырки просверленной не оказалось.
- Почему?
- Просверленная посуда для "обиженных".
- Для кого? - Поднял брови Рогов.
- Ну, для пидоров, - пояснил бывший полковник медицинской службы. Возьмешь её, и по воровским понятиям сам заменехаешься.
- Ничего не понимаю.
Болотов поморщился:
- Ладно, потом... В общем, нельзя из посуды, предназначенной для педерастов кушать. Если, не дай Бог, такое случится и другие зэки об этом узнают - хорошо, если просто отвернутся от тебя, как от прокаженного.
Посуда оказалась "нормальной".
Пока Рогов устраивал на нарах импровизированный стол, для чего оказалось вполне достаточно расстелить газету, Валерий Николаевич взял от изголовья свою холщовую торбу. Порывшись, он извлек наружу кое-что из сьестных припасов: сырокопченую колбасу, домашние блинчики, огурцы в целофановой упаковке.
- Передача, - пояснил Болотов. - Жена через день носит, когда я здесь... Некоторые из местных деятелей деньжат подкинули - грехи замаливают. Боятся, как бы я лишнего говорить не начал.
Он сделал многозначительную паузу, но заметив в глазах собеседника только недоумение, вздохнул:
- Эх, молодой человек! Поживешь с мое - поймешь, на чем мир стоит. Но это потом будет, там, на воле... А пока, - Болотов подхватил двумя пальцами влажный, крепенький огурчик. - Пока, Виктор, давайте будем кушать, и меня слушать. А то вижу, в арестантских законах ты совсем зеленый. Всего, правда, и сам не знаю, но...