– Еще бы! – воскликнула Грейс. – Грудь твоя, а сердце в ней новое. Мне тоже было бы нелегко. – Она вздрогнула. – И не думаю, чтобы мне это нравилось. Чужое сердце! Глазом моргнуть не успеешь, как влюбишься вдруг в миленка этой умершей. А? Каково это?
– Что-то такое с ним и происходит. – Изабелла наклонилась через стол. – Он, правда, не влюбился, но ощущает что-то, что вроде бы происходит с людьми в таких обстоятельствах. У него очень странные ощущения.
Грейс с важным видом сидела напротив. Тут она, безусловно, была в своей стихии, ведь речь шла о волнующем, необъяснимом. Но меня это интересует не меньше, подумала Изабелла, и лучше уж я, менее простодушная, выскажу для начала свое мнение.
– Он признался мне, – продолжала она свой рассказ, – что на него временами накатывает вдруг приступ боли. Болит не сердце, а вся грудь и плечи. А потом возникает видение. Каждый раз. Каждый раз боль сопровождается видением.
– Но вы ж не верите в духов. – Грейс расплылась в улыбке. – Сами мне говорили, помните? Я рассказала вам о духе, явившемся нам на сеансе, а вы сказали…
У Грейс полное право торжествовать, подумала Изабелла, но ведь он не сказал, что ему является дух. Необходимо встать на защиту рационального объяснения.
– Я ничего не говорила о духах, – возразила она. – Духи – это совсем не видения. Духи – вовне, видения – внутренний образ.
– Не вижу большой разницы. – Грейс была в некотором сомнении. – Но все равно: что он видит?
– Лицо.
– Просто лицо?
– Да. – Изабелла отхлебнула кофе. – На явление духа, пожалуй, не тянет, правда? И все-таки очень странно. Снова и снова одно и то же лицо. И появляется всегда вместе с болью.
Грейс опустила взгляд на стол и стала чертить что-то пальцем на скатерти. Изабелла внимательно наблюдала за ней, но вскоре поняла, что это не магические знаки, а машинально выводимый узор. Интересно, случалось ли Грейс фиксировать послания духов? Запись таких посланий дала бы немало – если она, конечно, возможна. А почему бы и нет? Ведь утверждала некая особа, что она медиум, вступивший в контакт с духом Шуберта и писавший под его диктовку симфонию. Изабелла внутренне улыбнулась при мысли, что композитор мог бы назвать это произведение «Музыка из потустороннего мира». Глянув на Грейс, которая продолжала сосредоточенно водить пальцем по скатерти, Изабелла подавила улыбку.
– Ну и как он считает, кто это? – спросила Грейс, поднимая глаза. – Кто-то, кого он знает?
Изабелла объяснила, что нет. По словам Иана, он никогда не видел в реальности этого лица – высоколобого, с мешками под глазами и шрамом у самых корней волос.