Серчер говорил с ними деликатно и мягко.
– Я ничего не обнаружил, стоящего внимания. Но спасибо за разрешение осмотреть комнату вашей дочери.
Они не сказали ничего.
– Возможно, что-нибудь прояснят письма. Я надеюсь на них.
В ответ – снова молчание. Он чувствовал их глубокую скорбь и отчаяние.
– Миссис Фэабанн, – сказал он, как можно мягче и деликатнее. – Вела ли Джилл личный дневник? Запись событий ее жизни? Что-нибудь в этом роде?
Убитая горем женщина посмотрела на него. Он должен был задать ей этот вопрос. Когда-нибудь она поймет и оценит его действия. Теперь же он просто ждал ответа на свой вопрос, хотя допрашивать женщину в таком состоянии было очень нелегко.
– Я не думаю, – ответила она просто.
– Я не думаю, чтобы она вела подобные записи, – вступил в разговор ее муж, добавив: – Вы не нашли никакого дневника?
– Мы ничего не нашли.
– Я полагаю, что его просто нет.
– Ничего похожего на него? Родители обменялись взглядами.
– Нет, насколько нам известно, – ответил мистер Фэабанн.
Молчание.
– Мистер Фэабанн, – смущенно пробормотал Серчер. – Смогу ли я задать вам еще один вопрос? Ходила ли Джилл с кем-нибудь из парней? Был ли кто-нибудь у нее, кто питал к ней серьезные намерения?
Женщина была теперь уже готова разрыдаться. Она нашла в себе силы ответить:
– Я не думаю, что у нее был постоянный ухажер.
– Она не ходила ни с кем, – подтвердил ее муж.
– Кто-нибудь звонил ей по телефону?
– О, боже, ей постоянно звонили, – ответил отец Джилл.
– Я не могу назвать вам ни одного молодого человека, который бы простоянно ухаживал за Джилл, о котором я знаю, потому что такого человека просто не было, как я уже сказала вам, капитан, – с трудом выдавила из себя женщина, разразившись слезами. Муж обнял её.
Серчер очень спокойно сказал:
– Я не буду задавать вам больше никаких вопросов. Я просто прошу вас сообщить мне, если вы что-нибудь вспомните, если у вас появится что-либо, интересующее нас. Могу я попросить вас об этом?
– Хорошо, капитан, – ответил мистер Фэабанн. Серчер немного помедлил, сочувственно глядя на них. Потом пошел наверх к своим помощникам. Вскоре все трое сошли вниз и уехали.
– Понс, я знаю, как тебе сейчас нелегко, – сказал Тигр, сразу же стараясь найти путь к сердцу мальчишки, чтобы установить взаимопонимание.
– Я чувствую себя так отвратительно, как никогда за всю свою жизнь, насколько я себя помню, Тигр, – разрядился Понс, действительно выглядевший неважно.
– А как, ты думаешь, чувствовал бы себя я, если бы я оказался на твоем месте в том злосчастном туалете? – спросил Тигр, с сочувствием посмотрев на парня.