Как ты там, милая? Все еще страстно и беззаветно болеешь за этот замечательный, сумасшедший футбольный клуб? Послушай, милая, когда ты в следующий раз приедешь ко мне, ты обязательно все расскажешь про свою любимую команду. Ты мне опишешь, как они играют, и как вы за них болеете. О, я знаю, ты к этому времени уже закончишь школу! А как поживает твой Тигр? Я просто без ума от этого твоего живчика! Как весело, должно быть, болеть за такой клуб, как ваш! Вот здорово! У нас уже перестали ходить на игры наших футболистов. Ты знаешь, сколько раз они выиграли за последние годы? Я даже не могу сказать тебе – мне просто за них стыдно. Что у тебя нового? Как дела на любовном фронте? Кстати, из тебя выйдет неплохая жена! Послушай, Джилл? У тебя есть настоящий любимый в Асбери? Каждый раз, когда я вижу тебя на побережье в купальном костюме, мне интересно знать, кто бы это мог быть? Я уже писала тебе, что почти защитила степень? Все бы хорошо, если бы не этот противный старикашка Вэйн. Он доведет меня до могилы! Этот кровопийца! Ха-ха! Я тебя рассмешила? А какая у тебя любимая группа? Я имею в виду, под какую музыку ты больше всего любишь танцевать? Лично мне больше по душе «Хохмачи». О, они просто великолепны! Они создают такое потрясное настроение. И ритм у них просто удивителен! Тебе они тоже понравились бы. Я не сомневаюсь…
У Серчера не хватило терпения дочитать этот бред до конца, увидев, что его ожидает еще добрый десяток таких же бессмысленных душевных излияний. Он решил, что без особого вреда для своих профессиональных интересов, он может со спокойной совестью опустить остальную часть письма. Так он и поступил. Он только пробежал глазами самую последнюю страницу, всю вкривь и вкось исписанную неровным, скачущим то вверх, то вниз, почерком, как будто она была написана каким-то психом или человеком, принявшим изрядную долю наркотика.
Подпись была тоже неразборчива. С трудом Серчеру удалось восстановить имя автора этого сумасшедшего послания. Ее звали Рибби.
И он сразу же перешел к следующему письму:
Моя дорогая Джилл!
Я так рада сообщить вам, что вы зачислены. Я думаю, что это очень большая радость для всех нас. Я знаю, что вы будете очень счастливы здесь, и все мы будем очень рады видеть вас…
Серчер пропустил остальные четыре страницы, хотя в уме он пометил возможный вопрос о том, куда конкретно поступила Джилл. Письмо было подписано просто именем: – «Марта».
Глубоко вздохнув при мысли, пошла ли спать его жена, Долли, он перешел к следующему письму.
И еще к следующему…
Наконец, просмотрено последнее послание.