Голос Ланселота замер, и в наступившей тишине каждый из нас вознес свои молитвы за сохранение жизни Гавейна.
Медленно подкрались декабрьские дни и потянулись к зимнему солнцестоянию. В самую длинную ночь мы звонили в колокола, танцевали у большого полена, хлопали в ладоши и пели. Словом, старались веселиться, как могли, чтобы зазвать солнце с севера. Но обряд мы устраивали лишь по традиции, а в души наши закрался страх.
Наступил день нового года, но удовольствия от этого никто не испытал – мысли у всех витали вокруг Гавейна и его испытания. Камелот притих, как будто его закутали в саван.
Дни медленно сменяли один другой, и мы ждали известия о его конце. Но вот однажды утром, когда я подсчитывала, хватит ли нам до весны восковых свечей, в кладовую стал ломиться и звать меня один из сыновей Фриды:
– Ваше величество! Ваше величество! – вопил он. – Гавейн у ворот!
Я побросала счетные дощечки и скатилась с лестницы вниз к юнцу. Его веснушчатое лицо светилось радостью. Он схватил меня за руку и потянул к дверям. Мы вместе пронеслись через зал и выскочили во двор, где уже собралась половина домашних. Другая половина сопровождала по дорожке рыжеволосого воина. Все смеялись, обнимались, хлопали друг друга по спине и испытывали огромное облегчение и радость.
Ланс с Мордредом выскочили из конюшни, Артур с Бедивером из амбара – все разгоряченные, полные надежды. Ланселот встал радом со мной, а муж с молочным братом поджидали старого друга.
Принц Оркнейский был грязен и изможден, новый плащ в нескольких местах разорван. Он сошел с лошади у первых ступеней лестницы и, прежде чем заговорить, дождался сопровождавшего его молодого человека.
На нем была шкура и домотканая одежда; длинные черные волосы заплетены назад, и из них торчали перья зимородка. Он принял боевого коня, а Гавейн повернулся к королю.
Медленно и неловко, как пожилой человек, племянник Артура опустился на одно колено, но сквозь годы тяжкого труда и приключений я снова увидела в нем того коленопреклоненного озорного юношу, который в день нашей свадьбы поднес нам букетик полевых цветов.
– Милорд, – прохрипел он и криво улыбнулся мужу. – Зеленый Человек приветствует Артура Пендрагона, верховного короля Британии и всех смельчаков его Круглого Стола.
Артур широко улыбнулся и протянул руки навстречу Гавейну, приглашая его подняться. Вокруг поднялся неимоверный шум, и Артур попросил Лукана выкатить бочонок лучшего пива, чтобы все могли выпить, пока мы слушаем историю оркнейца.
В зале все сгрудились вокруг Гавейна: одним нашлись стулья, другие уселись на подстилки на полу. Молодые воины притащили лавки с хоров, и я заметила сияющие глаза Мордреда. Юноша устроил подбородок на локте и не сводил с брата восторженного выжидательного взгляда.