Его челюсти сжались, будто он собирался возразить, и я почти грубо поспешила это пресечь.
– Уж не собираешься ли ты разреветься, сентиментальный дурачок? Мне предстоит еще кое-что, и я не хочу, чтобы ты промочил мое платье слезами.
Мой изменившийся тон озадачил его. Он отпустил мои плечи, и в этот момент шаги часового за дверью замерли.
– Ну-ну, соберись. Мне еще нужно причесаться.
Прежде чем войти, в дверь постучали. Снаружи стоял мой эскорт – все воины королевы, белые щиты которых были затянуты черным.
Не отрывая от меня глаз, Артур помедлил, мне даже показалось, что он собирается еще что-то сказать, поэтому я дерзко подняла подбородок и показала ему большие пальцы. Он отвернулся, моргая, но прежде, чем закрыть за собой дверь, ответил на приветствие.
Причесаться! За какие земные мысли мы цепляемся пред ликом хаоса. Хорошо еще, что я держалась на ногах и, не в силах ступить и шагу, качалась, как тростинка. Ну, встряхнись, девочка! Твой последний выход перед народом. Нанни не простила бы тебя, если бы ты его скомкала.
Мысль о старой няне заставила меня улыбнуться. А когда ко мне подошел Гарет, я почувствовала благодарность за его протянутую руку. Он начал говорить, без сомнения, намереваясь произнести какие-то слова сочувствия, но я перебила его, опасаясь, что всякое промедление может лишить меня мужества встретить судьбу.
– Не вини себя, – попросила я. – И не давай слишком убиваться Лансу. Очень уж он в себе копается.
Гарет что-то пробормотал в ответ, но не двинулся с места. В коридоре неподвижно застыл эскорт, который словно был скован летаргическим сном.
Что говорила мне мама перед самой смертью? Если ты знаешь, что тебе нужно делать, ты должна это сделать… как бы трудно тебе ни было и какую бы боль ты ни ощутила. Оказывается, все так просто.
Приподняв одной рукой юбку, я другой сжала ладонь Гарета, давая ему знак идти.
Пора, пока еще я в силах. Шаг за шагом. Глаза опущены к земле. Я не гляжу ни направо, ни налево, чтобы не увидеть на чьем-нибудь лице сострадания. Сосредоточься на том, чтобы не запнуться, на том, что предстоит тебе сделать во имя народа. Тебе – кельтской королеве… частице королевской клятвы.
Небо над головами было серым, когда мы шли к площади в сердце Карлайля. От реки поднимался легкий туман, размывая контуры зданий и клубясь вокруг нас, пока мы находились на открытом пространстве.
Лишь однажды я подняла глаза и различила в дымке поленья и ветви, сложенные вокруг столба. Костер был высок, как тот, что готовят к празднику.
По площади передвигались призрачные фигуры, и ближайшие к нам расступились, чтобы пропустить нас вперед. Сапоги, подолы плащей и подрубочные швы на них отодвинулись к фонтану – тому самому, из которого я черпала воду, когда впервые увидела Артура.