— А тебе не хочется, чтобы я уходил?… Не волнуйся, я могу остаться. Время еще есть.
И, словно проверяя искренность намерений, кто-то сверху включил воду на полную мощь.
Но они остались на ящиках. А Юля продолжала рассказ о Париже. В этом что-то было. Ночь, гроза, пивные ящики, Париж.
— Гляди заболеешь, — прервал ее Пилот, почувствовав озноб.
— Какая разница? Ведь твой бог сказал, что утро не наступит.
— А если он передумает?
— Простуда не смертельная болезнь. «Террафлю», «колдрекс», «Для нос», наконец. Аптека рядом. И потом… С чего ему передумывать? Ты разве доказал, что мы достойны жизни? Ты нашел смысл?
— Пока нет… А что бы ты ему ответила?
— Не знаю… Может, рассказала бы про нашу соседку. Она детский врач. Ей девяносто три. Что в таком возрасте надо человеку? Наверное, уже ничего. А она каждое утро ходит в свою поликлинику, чтобы лечить совершенно незнакомых детей. И завтра собирается пойти. У нее есть деньги, ей не нужно зарабатывать, но она ходит… А может… Ничего бы не отвечала… Потому что это полнейшая глупость. Искать смысл жизни вместо того, чтобы жить. Дурак твой бог.
Из подсобки второй раз высунулась официантка:
— Юль, ну кончай болтать! Посуды нет!
— Сама помой, не развалишься! — ответил за Юлю Пилот.
— Мне за это не платят!
Нет, с ним явно что-то не то. Вписывается за особу, которая его, по большому счету, провела. Вместо того чтобы сказать ей пару ласковых или просто уйти. А он сидит тут, мокнет под дождем, разговоры разговаривает. Может, она гипнозом владеет?
— Я пойду, — она поднялась с ящика, — за меня действительно никто не вымоет — они и так там зашиваются, самое горячее время. Видимо, сейчас в этом мой смысл.
— Погоди… Ты это, Юль… Извини…
— За что? Все равно я ни на что не надеялась… Я же знаю, что вам всем надо.
Последнее предложение было сказано без малейшего упрека или усмешки. А с какой-то искренней заботой и сочувствием в голосе.
— Улетай… Мне было интересно с тобой переписываться. Пока, Юра. Вернее, прощай. — Отойдя на несколько шагов, она остановилась, обернулась и грустно улыбнулась. — Передавай своему богу привет. И попроси, чтобы он не убивал нас… Даже если вы ничего не сможете доказать.
Она скрылась за дверью. Пилот остался на ящике.
Что-то замкнуло внутри. И даже выйди сейчас Кристина и предложи бархатные ласки, он бы, наверное, отказался. Что, что с ним произошло?
Первый раз живьем увидел то, что всегда оставалось за кадром? Или просто жалко стало?…
Погоди, а за что, собственно, ее жалеть? Она что, рассчитывала, что он подхватит ее на руки, признается в любви и увезет на бригантине с алыми парусами? Ага, сейчас, побежал… Нечего чужие фотографии ставить, коль своя не глянец. Так что, девочка, никаких обид… Мой посудку и радуйся, что по шее не схлопотала за подобные фокусы.