Плыть оказалось не так уж близко. Я немного подрейфовала на спине, отдыхая. Апельсиново-рыжие конусы буйков покачивались рядом. Здесь даже на поверхности можно было различить мелодию. Резкие гитарные аккорды, мягкий высокий голос… Я глубоко вдохнула и нырнула.
Музыка оглушала. Было такое чувство, что у меня под ухом включили колонки. Никакими физическими явлениями это объясняться не могло — чистая магия. Иначе бы все туристы сюда сбежались. Сейчас я даже различала слова. Это действительно оказалась та самая песня. Плыву за буйки, в холодную моря громаду… Чушь, она очень даже теплая! Но шелк этой юбки цыганской так тянет на дно…
Стоп. Какая юбка. Я в купальнике. Так что же путается у меня в ногах?
Я с трудом согнулась, рассматривая странные красно-розовые нити, поднимающиеся из глубины. Прикосновения к ним обжигали, как кислота — уже сейчас на моей коже проступили кровавые следы. Все, хватит, пора на воздух.
Но волосы мне облепили лицо… Облепили, и забились в рот, в уши, в глаза. Красные, розовые, белесые клочья, действительно похожие на пряди волос.
Тону, я правда тону! И это не смешно, слышите!
Я отчаянно рванулась вверх, к свету. Бесполезно. Ноги накрепко запутались в кровавых сетях. Движения стали вялыми, будто мое тело и впрямь облепила многослойная пышная ткань, размокшая в соленой воде. Я рубанула магией — и сила впустую ушла в темные глубины, отраженная притаившейся на дне гадостью.
Не действует. Не действует! Да что же это такое!
Легкие резануло. Темнеющим взором я наблюдала, как к далекой золотистой поверхности летят стайки пузырьков.
Все, конец.
Кто-нибудь, на помощь!!!
Оказывается, воздух может причинить легким еще более сильную боль, чем вода. Эту простую истину я постигала, выкашливая на песок соленую дрянь, под завязку забившую легкие. Это что, неужели просто вода? Как плохо-то, мама… Холодные, как лед, руки осторожно поддерживали меня, не давая свалиться на грязный песок, как есть.
— Вы в порядке, леди? — участливо осведомился Тантаэ, помогая мне усесться. С другой стороны меня держала бледная, как сама смерть, Этна. Губы у нее мелко тряслись, будто она постоянно что-то повторяла.
— Кажется, да, — с трудом прохрипела я. Только сейчас я обратила внимание на жуткую ломоту во всем теле. На коже расходились вздувшиеся, а кое-где и кровавые разводы, похожие на следы от щупалец медузы. Особенно пострадали ноги и почему-то левая рука. Смутно припомнилось, как я из последних сил пытаюсь оторвать от себя жгучие волокна. Голова закружилась. — Хотя нет, — быстро добавила я, облокачиваясь на заботливо подставленное плечо Этны.