И тогда я поняла: мои деньги ему не нужны. Он хочет мое лекарство! Чтобы не дать Селине прийти! Он хочет забрать лекарство, чтобы она пришла к нему.
Его ладонь в зеленоватых венах и поросли черных волосков еще лежала на моей руке, но тут на лестнице раздались шаги, и появилась Вайгерс, которая несла угольное ведерко. Стивен убрал руку, а я, глядя в сторону, сказала, что вполне здорова — любой это подтвердит.
— Спроси хоть горничную. Вайгерс, скажи мистеру Приору, что я хорошо себя чувствую.
Служанка заморгала и спрятала ведерко за спину. Щеки ее запылали, и теперь мы все трое стояли красные!
— О да, вы здоровы, мисс, — пролепетала она.
Мы обе посмотрели на Стивена, и он смешался.
— Что ж, я очень этому рад, — только и сказал он. Значит, понял, что Селину ему не заполучить. Брат кивнул мне и пошел в гостиную. Я слышала, как открылась и потом затворилась дверь.
На цыпочках я поднялась к себе и села за стол; достав ордер, я смотрела на пустую графу для суммы, пока строчка вновь не разрослась. Теперь она походила на заиндевевшее окно, но под моим взглядом изморозь потихоньку таяла, и сквозь нее проглядывали четкие линии и насыщенные цвета моего будущего.
Снизу раздались голоса; из ящика стола я достала этот дневник, чтобы между его страниц спрятать ордер. Тетрадка слегка топорщилась; я раскрыла ее, и на колени мне выскользнуло что-то узкое и черное. Я потрогала вещицу, замершую на моем подоле; она была теплая.
Прежде я никогда ее видела, но тотчас узнала. Бархотка с медной застежкой. Когда-то Селина ее надевала, а теперь прислала мне — верно, в награду за то, что я так ловко обхитрила Стивена!
Перед зеркалом я надела бархотку. Она впору, но туговата; я чувствую под ней свой пульс, и мне кажется, будто временами Селина тянет за бечеву, напоминая, что она рядом.
Последний раз я была в Миллбанке пять дней назад, но с удивительной легкостью воздерживаюсь от поездок, ибо теперь знаю, что Селина меня навещает, а вскоре останется со мной навсегда! Я соглашаюсь сидеть дома, принимать гостей и даже наедине беседовать с матерью. Она тоже остается дома чаще обычного и занята тем, что отбирает платья, какие возьмет в Маришес, и посылает служанок на чердак за баулами, коробками и чехлами, которыми закроют мебель и ковры после нашего отъезда.
После отъезда, в котором все же есть один плюс. Я нашла способ, как за планами матери скрыть свой замысел.
Однажды вечером на прошлой неделе мы сидели вдвоем: мать составляла списки вещей, я разрезала страницы книги. В какой-то момент я засмотрелась на огонь камина и застыла в безотчетной неподвижности, но услышала неодобрительное кряканье матери. Как я могу быть такой бездеятельной и спокойной! Через десять дней уезжать в Маришес, а еще столько всего не сделано! Я распорядилась насчет своих платьев?